Насилие и социальные порядки
Шрифт:
Новая «логика коллективных действий» и теория поиска ренты
Теория порядков открытого доступа представляет новый подход к «логике коллективных действий», который совершенно отличен как от теории Олсона (Olson, 1965, 1982; Олсон, 1995,1998), так и от исследований поиска ренты школой общественного выбора (Buchanan, Tollison, and Tullock, 1980). И те и другие исследователи подчеркивали пагубные последствия организации групп интересов. Логика коллективных действий Олсона (Olson 1965; Олсон, 1995) предполагает некоторый перекос в формировании групп интересов: по сравнению с рассеянными интересами сконцентрированные интересы легче организуются. Он доказывал, что эта тенденциозность позволяет последним присвоить политические выгоды за счет первых. Хотя Олсон (Olson 1982; Олсон, 1998) доказывал, что «широкая» группа способна подтолкнуть государство к тому, что
Тем не менее оба подхода не в состоянии ухватить сущность порядков открытого доступа. Конкурентные рынки в порядках открытого доступа выживают, несмотря на продолжающийся рост числа и размера крупных, хорошо организованных групп интересов. Европа, США, Япония и некоторые страны Содружества наций долгое время характеризуются рыночной экономикой открытого доступа. Ни Олсон, ни сторонники теории общественного выбора и поиска ренты не могут объяснить, почему рынки открытого доступа и конкуренция продолжают существовать, сталкиваясь с организованными группами интересов, которые составляют гражданское общество. Эти подходы не могут объяснить и того, почему создание ренты занимает гораздо более важное место в естественных государствах, чем в порядках открытого доступа.
Наша система предполагает другой взгляд. Организации— это жизненная основа политической и экономической конкуренции. Они являются инструментами, с помощью которых экономические и политические предприниматели осуществляют свои идеи и влияют на развитие экономики и политики. Более того, наш эндогенный подход к плюрализму позволяет увидеть, что Олсон и исследователи стремления к получению ренты игнорируют идею равновесия политически активных групп. Да, многие активные группы интересов получают политические преимущества и ренты, но подход Олсона не допускает потенциальной возможности того, что более широкий круг групп интересов может противодействовать систематическим попыткам ликвидации порядка открытого доступа при помощи привилегий и создания ренты. Олсон также не придает значения способности политических институтов отражать интересы неорганизованных групп. Когда слишком много рент угрожает порядку открытого доступа, оппозиционная партия получает шумпетерианские стимулы сделать это одним из главных вопросов, предать данную проблему гласности и выступить за ее искоренение.
Большинство организаций стремятся к поиску ренты, и кое-кому (особенно некоторым ключевым группам вроде сельскохозяйственных производителей) удается добиться проведения политических мер, которые позволяют создавать регулируемые государством картели и получать субсидии и ренты. Однако это только одна сторона проблемы, поскольку организации также являются главной причиной того, что подавляющее большинство рынков не монополизировано, несмотря на большую концентрацию производителей по сравнению с потребителями, а также того, что расширение привилегий не доминирует в порядках открытого доступа и не трансформирует их в порядки ограниченного доступа. Без открытого доступа к организациям и вытекающего отсюда гражданского общества гражданская реакция, лежащая в основе консенсусного механизма, не будет работать даже близко так хорошо; охрана конституции и общественных структур и процессов будет гораздо труднее.
Действительно, одной из основных целей порядков открытого доступа является раскрытие потенциала организаций. Идея Гэлбрейта (Galbraith, 1956) о компенсирующей силе крупных организаций позволяет лучше понять работу современных порядков открытого доступа. Все фирмы хотят получить от правительства привилегии и политические преимущества, а большинство крупных фирм политически активны сегодня. Тем не менее все они заинтересованы в том, чтобы сохранились равные условия игры, а их конкуренты, поставщики и потребители не получили привилегии за их счет. В то же время конкурентный процесс эрозии ренты представляет силу, которая преодолевает привилегии в порядках открытого доступа. Результатом является появление множества новых источников рент в шумпетерианском процессе созидательного разрушения, а не в политическом процессе создания рент при помощи привилегий и ограниченного доступа.
Демократия и перераспределение
Наиболее важные для понимания демократического процесса принятия решений модели политэкономической литературы рассматривают демократию как перераспределительную. Мелцер и Ричард (Meltzer and Richard, 1981), работа которых долгое время являлась стандартом, показывают, что при наличии отклонений в распределении доходов граждане с низким и средним доходом в соответствии с теоремой о медианном избирателе перераспределят доходы богатых в свою пользу. Данная модель предполагает одномерные условия, в которых избиратели сталкиваются с единственным выбором политики перераспределения дохода. Асемоглу и Робинсон (Асето- glu and Robinson, 2000, 2006; Асемоглу и Робинсон, 2011) используют вариант этой логики в своей недавней работе о демократизации, показывающей, что выборы являются методом, посредством которого богатым элитам приходится со временем производить перераспределение дохода в пользу бедных масс (см. также: Boix, 2003). Этот подход к демократии как к средству распределения весьма влиятелен в исследованиях перераспределения, государственных расходов, политики всеобщего благосостояния и роли государства в экономике (см., напр.: Iversen, 2005; Wren, 2006).
Мы придерживаемся другого подхода. Демократия предполагает ответную реакцию на граждан. Однако подход Мелцера и Ричарда ограничивается рамками одного измерения, где единственным выбором является перераспределение. В этих рамках теряется суть ответной реакции в порядках открытого доступа. Порядки открытого доступа предполагают включение, равенство и безличность. Политическая реакция предполагает не перераспределение, направленное на выкачивание денег из богатых, но общественные блага и услуги, которые дополняют рынок, предоставляющий всем открытый доступ [144] . Как мы отмечали, подобная политика предполагает массовое образование, финансовую и транспортную инфраструктуру, а также программы социального страхования, которые вместе облегчают экономический рост, увеличивают человеческий капитал и снижают для индивидов риски участия в рыночной деятельности. Как отмечает Линдерт (Lindert, 2004), вовсе не очевидно, что эти программы в конечном итоге приводят к затратам для порядков открытого доступа. Отчасти это объясняется идеей взаимодополнительности. Эти программы являются не простым переводом дохода с чистыми потерями, а общественными благами, которые создают положительную экономическую отдачу.
144
В работе Гарретта (Garrett, 1998) представлен подобный взгляд в контексте демократической политики в современной Западной Европе.
Большинство естественных государств не могут проводить безличную политику, из-за чего у них возникают трудности с обеспечением общественных благ, инфраструктуры, массового образования и программ социального страхования. Когда к ним предъявляются высокие требования, очень часто они реагируют на них так, как это описывали Мелцер и Ричард: прямые выплаты, к примеру, государственным служащим, учителям, а также гарантии занятости. Различные формы популизма в Латинской Америке и Африке очень часто приводят к макроэкономическому неравновесию, экономическим кризисам и краху режимов.
Порядкам открытого доступа удается избегать игры с нулевой суммой, описанной Мелцером и Ричардом.
В порядках открытого доступа не только имеют место более конкурентные выборы. Эти порядки также способны обеспечивать блага безличной политики, что позволяет реагировать на требования граждан игрой с положительной суммой, связанной с общественными благами.
Игра с положительной суммой содержит важный институциональный аспект. Для создания и поддержания равенства и безличности порядки открытого доступа создают институты и верховенство права, которые предупреждают дискриминацию. Например, американская конституция ограничивает возможность законной дискриминации отдельных лиц, определяя законы как общие положения, относящиеся к широким классам индивидов.
В подтверждение нашей точки зрения рассмотрим, как схема, предложенная Асемоглу и Робинсоном (Acemoglu and Robinson, 2006), работает применительно к первым переходам в XIX в. Одна из проблем их подхода заключается в том, что в XIX в. правительства везде были небольшими и редко проводили программы, предполагавшие явное перераспределение. Правительство в этих странах нельзя рассматривать как сделку о перераспределении богатства от богатых к бедным. В буквальном смысле Асемголу и Робинсон ошибаются; однако они правы на более глубоком уровне.