Насилие истиной
Шрифт:
Истерзанную ожиданием неминуемой катастрофы Аллу Валуеву эта ночь убедила, что она и есть тот самый подходящий момент, чтобы одним выстрелом избавиться от краха. Пистолет был приобретен заранее. Машина поджидала на платной стоянке. Только бы доехать до поселка, выстрелить и стереть все написанное из ноутбука!
Накинула легкий черный плащ, шифоновый шарф на голову повязала. Подкралась тенью к стеклянной двери, выходящей на веранду, зашла и выстрелила в открывшую от изумления рот Жаклин. Та повалилась. Бросилась к ноутбуку, все файлы удалила. Буфет, стол обыскала — дискет не нашла. Огляделась. Жаклин недвижима… Выскочила на веранду, пистолет в кусты забросила и — в сад…
Никита Напольский начал ночь седьмого июня в гостеприимном доме Маева.
Вернулся к Маеву, а там народу еще больше стало. Засветился, чтобы все видели. Шутил, пел, и вдруг кольнуло: «Как же это я про Марго, подружку, забыл? Вполне возможно, что старая кикимора Жаклин какие-нибудь записи у нее хранила. Но в тех записях ничего не может быть обо мне, — успокоил себя. — Писать она начала давно, а все случилось, когда у нее уже ноутбук был. Значит, только в нем и могла храниться информация, уничтоженная заботливой рукой Аллочки. — Посмеялся: — Вот не знал, какие страсти кипят в душе почтенной жены и матери!» Но проверить квартиру Маргариты все-таки решил. Первый раз зашел — замки детскими оказались — оглядел, вроде бы ничего… Ушел, торопился. Второй раз, удостоверившись, что Марго поехала к подруге, приступил к основательному обыску. Взглянул на часы. Не успевал. «Если не останется ночевать, — вернется… то скоро встретится с ненаглядной Жаклин, о которой море слез пролила!» — решил для себя Напольский. Однако, услышав скрежет ключа в замке, вздрогнул, замер, чувствуя, как холод сковывает тело. Потом нахлынула огненная волна, стало жарко, как, наверное, в адовом пекле. На цыпочках проскочил в коридор, вжался в стену, держа в руках тонкий шелковый шнур. Но Маргарита, старая бестия, будто почувствовала неладное — убежала. Напольский перевел дыхание и спокойно закончил обыск. Как и ожидал — ничего!..
Первое время жутковато было. Особенно, когда Мелентьев взялся за расследование. Волновался и, как оказалось, не без основания. Черновики отыскались. Что делать? Убить сыщика и уничтожить записи? А может, этот слух о черновиках — ловушка, наживка для убийцы? Страшно было, ночей не спал, вздрагивал от звонков. Но решил не действовать, а выждать! И поступил правильно. Время шло, никто — ничего. «Значит, и нет ничего! — успокаивал себя Никита. — Ведь если бы старая кикимора Жаклин где-нибудь нацарапала о том, что видела, так это уже всплыло бы. Алка Валуева удаляла файлы, не читая. Просто уничтожила все!» Предусмотрительный Никита тогда проверил, не забыла ли Алла что впопыхах. Просмотрел. Чист оказался ноутбук, как лист бумаги на столе перед задумавшимся писателем.
Тем временем приступили к репетициям.
И вот премьера! Самая трудная в его жизни. Нужно было так сыграть, чтобы никто даже не вспомнил в тот вечер о Ветрове. Даже сравнивать не стал бы. Первый акт провел на одном дыхании. Временами погружаясь в какое-то сумрачно-светлое пространство, где кроме него никого не было. Жутко и хорошо!
В антракте вышел на минуту вместе со всеми артистами на балкон, чтобы почтить память великой актрисы. Внизу публика воодушевленная, переговаривающаяся, ни одного скучающего лица. Напольского это порадовало. Хотел уже уйти, да скользнул взглядом по фотографиям великой актрисы и замер с приоткрытым ртом и остекленевшими глазами. Плюшевый медведь, прижатый к груди странной миссис Сэвидж! «Жаклин бредила этой ролью! Говорила, что репетирует ее сама! Значит, и медведя подыскала! — сдавленно прошептал ему внутренний голос. Но он с какой-то отчаянной веселостью отбросил неожиданный страх. — Глупости! Мнительность! — уверил себя. — Она всю информацию в ноутбуке держала. Зачем ей дискеты? С ними одни хлопоты. Куда-то прятать нужно. Да и вообще, когда она в зеркало грозила, думала, может, совсем о другом! А я просто оказался излишне предусмотрителен!»
Никита заставил себя уйти с балкона и позабыть о медведе миссис Сэвидж, но тем не менее решил, что завтра же поедет на дачу и попытается отыскать игрушку из плюша.
«Жаклин была невероятной сумасбродкой, ей в голову какая угодно причуда могла прийти! Обязательно поеду!» — поставил он точку и сел пред зеркалом. Захватил на пуховку немного пудры и провел по лицу. Дверь открылась, вошла Светлана. Сказала несколько слов, собралась уходить, но, вспомнив что-то смешное, поделилась: «Детектив Мелентьев выскочил из театра, словно на пожар!»
Сомнения не было. «Он тоже догадался! — Но потом все-таки вкралось: — А если мы оба ошиблись? А если нет?! — волосы под напудренным париком зашевелились от страха. — Тогда — конец всему! Вернее, все останется, а меня не будет. Нет, еще хуже, еще безысходнее, я буду, но в тюрьме!» Не удержался и прыснул от смеха. Настолько абсурдной показалась ему эта мысль. Он, Никита Напольский — в тюрьме! Мысль еще искрилась, а он, вернувшись со сцены, упал за кулисами, словно раздвоился: мысль смеялась, не верила, а тело спасалось…
Увидел машину у ворот дачи, усмехнулся зло. Вошел в дом. Шум доносился с чердака. Поднялся, заглянул осторожно и увидел детектива, пытавшегося свернуть шею плюшевому медведю. Схватил лежавший в углу подсвечник и запустил в Мелентьева. Замысел был хорош. Убит ударом подсвечника, следовательно, не исключено, что убийцей могла быть женщина. А кто она? Кто же, как не Алла Валуева! Да проклятый случай все испортил. Мелентьев чуть вперед наклонился, и подсвечник, скользнув по его, как оказалось, крепкой голове, лишь заставил детектива пошатнуться. Тут уж Никита набросился на него. Злость, ярость такими были, что ни секунды не сомневался, что одолеет сыщика. Но дикая боль пронзила все его существо… Сознание помутилось. Очнулся на земле у милицейской машины. Зажмурился, казалось, что все сон. Но, снова ощутив боль, понял, что проиграл. Хотелось выть от отчаяния глубиною в бездну…
Кирилл поднес к губам бокал, но тот оказался пустым. Включил неяркий светильник, наполнил бокал. Выпил. Помотал головой, чтобы окончательно освободиться от чувств и мыслей своих фигурантов.
_____
ГЛАВА 27
— Приезжай, а? — попросила тихим голосом Светлана. — Плохо мне!
Кирилла встретила горничная с профессиональным непроницаемо-вежливым выражением лица и провела в небольшой кабинет. В углу на диване, завернувшись в оранжево-желтый шифоновый шарф, сидела Светлана. Рядом лежало несколько книг и журналов.