Наследие Древнего
Шрифт:
Голоса постепенно отдалялись и вскоре окончательно затихли, а я вновь погрузился в беспамятство. В сознание меня вернуло лёгкое поглаживание – ласковая рука взъерошила волосы, скользнула по лбу, подбородку, задержалась на шее и приятной тяжестью легла на грудь.
– Этот! – сказал знакомый девичий голос, и меня дёрнуло куда-то вниз, крутануло и выбросило в затхлый вонючий полумрак.
Первое, что вернулось, – сильная боль и холод. Я попытался встать, но ничего не вышло: шевелились у меня только глаза, да и то – с трудом. Я скосил взгляд и осмотрелся. Тесная камера, железные прутья, одинокий факел на каменной
Тело было деревянным. В прямом смысле слова – когда мне удалось двинуть рукой, мышцы и суставы буквально заскрипели. Я дотронулся до бедра – ледяная кожа, твёрдая, как камень. Абсолютно сухой язык, лёгкие, отказываются дышать. Мне стало страшно.
Я что, труп?!
Глава 2
Я что, труп?
Гм, ну с учётом того, что на мне взорвалась граната, я просто обязан быть трупом, однако же… Вот он я – валяюсь в какой-то зловонной дыре и морожу задницу на каменной лавке. Последнее, что я помнил, – обгоревшую крышу собственной машины. Чёртов Кузнецов! Он хотел разорить мою фирму, а по итогу разрушил мою жизнь!
Неподъёмным грузом обрушились его слова: “Лучше о своей мамочке думай! Где она будет гнить без денег дорогого сыночка?” Меня ошпарило осознанием: мама теперь осталась один на один с болезнью. Сестра… Да что сестра?
Хорошо хоть, что я запретил её пускать к маме, иначе бы Наденька станцевала на моих костях – притащила бы весь свой кагал: и колдунов, и шаманов, и солнцеедов, и йогов. Хватит того, что сестрёнка в два счёта разорит мою фирму и спустит деньги на курсы ауроведения и чакрооткрытия.
Мне захотелось взвыть от отчаяния, но изо рта вылетел невнятный хрип. Так, стоп. Вдох-выдох, вдох-выдох. Надо мыслить рационально. Хогвартса не существует. Значит, можно найти логичное объяснение, что здесь, чёрт возьми, происходит.
Допустим, Кузнецов – жлоб. А он жлоб, это все знают. Так вот, этот придурок зажал денег на нормальную гранату, и взрыв вышел слабенький. Вспотрошило нас, конечно, но жизненно важных органов не задело. Или задело, но реанимировать можно. И не знаю, что там дальше случилось с Кузнецовым, а вот меня явно реанимировали и бросили в грязную выстуженную камеру. И я замёрз до такой степени, что окоченел.
Как труп.
На последней мысли я сбился. Бред какой-то. Как бы я ни пытался объяснить, почему выжил и очутился в тюрьме, которая очень сильно напоминала средневековую, ничего толкового не выходило. Может быть, это агония? Я когда-то читал, что перед смертью люди видят красочные галлюцинации. Какая же непруха – на меня что, розовых слоников не хватило? Только кандалы, только хардкор?
Поразмыслив, я решил, что проблемы следует решать по мере поступления. Первым делом я принялся активно двигаться. Ну как активно – миллиметр вправо, миллиметр влево. В какой-то момент мышцы и суставы перестали скрипеть, а по коже пробежало приятное тепло. Я так увлёкся, что испугался, когда в груди тяжело стукнуло.
Тук-тук.
Лишь через несколько мгновений я осознал, что моё сердце начало биться. Сначала – медленно, но с каждой секундой – всё быстрее и быстрее. Чёрт возьми, я действительно был мёр… Я оборвал себя на полуслове и сосредоточился на своём теле. Стрессоустойчивость, умение адаптироваться
Чтобы заземлиться, я начал отсчитывать время. Через два часа я уже мог свободно шевелить пальцами, через три – крутить головой из стороны в сторону, через четыре – сгибать ноги. Очень медленно, но я восстанавливался и на исходе десятого часа смог, наконец, сесть и опереться спиной на стену.
Прекрасно.
Просто прекрасно.
Во-первых, я был полностью голым. А во-вторых, цепи не сковывали мои запястья. О нет! Они, словно ржавые змеи, обвивали мои руки, намертво врастая в кожу и мышцы. Бугрились от ладоней до плеч и спускались по туловищу, ползли по ногам и заканчивались на лодыжках. Я был оплетён ими с головы до пят.
Но что странно – от пола и до моих рук, до того места, где они соприкасались с моей кожей, цепи были коричневыми из-за ржавчины, насквозь гнилыми и хрупкими на вид. Но вот выше… Я внимательно себя осмотрел. Над сердцем цепи уже блестели в тусклом свете факела – с них осыпалась ржавчина, звенья выглядели крепкими и новенькими.
Я продолжал двигаться и наблюдать и увиденное мне совсем не понравилось: чем больше я восстанавливался, тем быстрее обновлялись цепи. Прикусив губу, я подтянул правое запястье к груди и попытался левой рукой сломать цепь. Бесполезно – пальцы были слишком слабы, бестолку царапали металл, соскребая ржавчину. На злости и упорстве я всё-таки смог поднять запястье чуть выше – ко рту – и вцепился зубами в цепь.
Крак!
Осколок зуба выпал изо рта. Я грязно выругался и рухнул на пол. Извиваясь, как гусеница, подполз к стене, испещрённой трещинами, – в одном месте из неё торчал острый край булыжника. Одно небольшое усилие, и он вывалится. Главное, чтобы не мне на голову. Раз, два, три… И ещё раз!
Когда я вытащил эту проклятую каменюку, пот с меня лился ручьём, а ноготь на указательном пальце почти оторвался. Очень хотелось сдаться, но я вспоминал о маме и находил новые силы. Цепь уже восстановилась на тридцать сантиметров от запястий – процесс был медленным, но мне казался необычайно быстрым. Время утекало сквозь пальцы.
Правой рукой прижав каменище к груди и поддерживая подбородком, я занёс его над цепью – чуть ниже ладони, из которой она выходила.
Бах!
Булыжник рассыпался на множество небольших камней. Подобрав один, я замахнулся, представляя, как разбиваю отвратительную рожу Кузнецова. Вот тебе в глаз, урод! А теперь лови в челюсть! А сейчас я тебе нос набок сверну, мразота!
Бах!
Бах!
Бах!
Камень осыпался песком по блестящим звеньям цепи. А ведь секунду назад она была ещё ржавой… Процесс ускоряется! И действительно – я тоже стал значительно сильнее. Сердце разгоняло по организму кровь, а вместе с нею – и невероятную мощь. Я наполнялся ею, она распирала меня изнутри. Разум затопила эйфория. Я мог двигаться, мог прыгать, мог бегать!
Да с такой силой я без проблем разорву свои оковы и без всяких камней!
Я взялся за самое трухлявое звено и приложил максимум усилий. Цепи обломились на границе между блестящим металлом и ржавчиной. Метра полтора свисало с рук и тащилось за мной, с противным скрежетом царапая пол. Хм, так дело не пойдет. Надо избавляться от этой ноши.