Наследие христа. что не вошло в евангелие
Шрифт:
К сожалению, и в нашем школьном богословии утвердилось представление о том, что Предание — это некие устные наставления, которые потом время от времени Церковь вспоминает и излагает-таки письменно. Дескать, апостолы записали не все свои проповеди, но память о них оставалась, и "вот это-то Божественное учение, которое осталось не записано и передавалось апостолами устно, и называется Священным Преданием" — говорит один преподаватель Московской семинарии [187] . Соответственно, он убежден, что Предание содержится в конкретном перечне позднейших книг. Но действительно ли Предание — некоторое параллельное знание, идущее рядом со свидетельством Писания? Не ограничивает ли такое понимание пространство нашей возможной встречи со Христом лишь пространством текста? Есть ли Предание лишь "источник вероучительных формул" или же оно — живая реальность, струя животворящего опыта? Состоит ли призвание богословия в том, чтобы обратить человека к тексту (евангельскому или святоотеческому) — или к Богу?
187
Талызин В. И. Церковное предание // БТ. М„1968. № 4. С. 222
А
Если бы Предание можно было вместить в книгу — оно рано или поздно было бы исчерпано, и это произошло бы в истории Церкви. Предание было бы канонизировано и четко определено — не менее четко, чем Писание. Но Предание не есть второе, дополненное издание Нового Завета. Это не слова, которые добавляют к словам же. "Священное Предание нельзя кодифицировать; его содержание нельзя определить и исчерпать", — пишет православный богослов [189] [190] .
188
Успенский Н. Д. Реплика на богословских собеседованиях между членами РПЦ и Евангелической Церкви Германии // БТ. М., 1968. № 4. С. 205.
189
Сарычев В. Д. К критике и продолжению важнейших позиций евангелически-православных переговоров // БТ. М., 1970. № 5. С. 266.
190
Это суждение можно подтвердить высказыванием преп. Максима Грека, который в полемике с латинским пониманием Предания вопрошал: "Ты говоришь, что апостолы, собравшись, изложили правила и исповедание православной веры, причем каждый из них высказал некоторую часть исповедания. А в каком городе, или в какой стране и когда они это изложили, и какою Боговдохновенною книгой это нам передано — этого ты нам не объяснил, очевидно, потому, что побоялся быть обличенным благочестивыми" (Преп. Максим Грек. Сочинения. Троице-Сергиева Лавра, 1910. С. 128).
В. Сарычев пишет: "Под водительством Духа Церковь извлекает из сокровищницы Апостольского предания то, что нужно для ее пребывания в тех или иных исторических условиях" [191] . Это верно, но в привычности своей эта формула не отвечает на вопрос — а как, собственно, это делает Церковь? А главное — кто и где хранит это нечто, что спустя века можно при необходимости извлечь?
Сначала не было нужды обосновывать иконопочитание. Затем появилась иконоборческая ересь. Как и чем воспротивилась ей Церковь? Что, защитники икон нашли секретные апостольские поучения? Или перелистали творения древних Отцов? Но там нет глубокой и блистательной аргументации преп. Феодора Студита! Значит, Предание из сокровенного переходит в керигму и догму не через воспоминание, а через творчество.
191
Там же. С. 267
Мы видели, что св. Василий Великий усматривает суть Предания в образе молитвы, в литургической жизни Церкви. В девятой главе своей книги "О Святом Духе" св. Василий также касается темы Предания и на этот раз выражает ее так: "Исследуем теперь, каковы наши общие понятия и о Духе, как собранные нами о Нем из Писания, так и занятые из неписаного предания отцев" [192] . Что же — св. Кесариец после этих слов начинает говорить о Троическом богословии, и предложенное им различение терминов "ипостась" и "природа" приписывает устной апостольской традиции? Нет — св. Василий избежал искушения приписать тайному преданию желаемое ему употребление спорных богословских терминов [193] . И при непосредственном изложении "переданного" понимания Божественного Духа он не употребляет ни термина "Троица", ни слова "ипостась", и вообще не описывает внутритроичных отношений. Предание, которое итожит св. Василий, говорит о действии Духа на человека, об опыте "обожения" (святой Кесариец прямо употребляет это небиблейское слово): "Освоение же Духа с душею есть устранение страстей. Отсюда — предведение будущего, разумение таинств, раздаяние дарований, пребывание в Боге, уподобление Богу и крайний предел желаемого — обожение".
192
Св. Василий Великий. Творения. СПб. 1911. Т. 1. С. 595
193
Чего нельзя сказать о позднейших апелляциях к "апостольскому преданию", утверждавших, что нечто лишь по случайности не было записано ни в Писании, ни Отцами до тех пор, пока века спустя некто "аз, многогрешный", не набрался духу наконец-то предать все бумаге. Знакомый всем пример волюнтаристского обращения с Историей и Преданием — книжка "Земная жизнь Богородицы", писательница которой заставляет Деву Марию изъясняться языком поздневизантийского богословия.
В его ссылках нет речи об эзотерическом учении, якобы составляющем суть предания, а идет речь о подлинно эзотерическом и подлинно единственном Таинстве христианства — "Таинстве обожения", "Таинстве нашего спасения". Это все та же знакомая нам уже по словам ап. Павла "тайна" христианства: Христос, живущий в нас. "Таковы наши понятия о Святом Духе, какие из самых словес Духа научились мы составлять" [194] . И вновь мы видим, что Предание — это не человеческая прибавка к Божественному Писанию, но непрервавшееся действие Духа в Церкви и ее людях.
194
Св. Василий Великий. О Святом Духе // Творения. Т. 4. С. 596.
Это значит, что заверение св. Василия в том, что он передает "незаписанный" опыт Отцов, не абсолютно верно. Этот опыт был записан не в книгах, но в сердцах.
Сравним три текста. Вот ап. Павел говорит, что тело Христа — это "завеса" Его Божества (Евр. 10, 20). Для св. Григория Нисского само Писание является "завесой" [195] . Для св. Симеона Нового Богослова человек, "познавательно стяжавший в себе Бога, уже не будет более нуждаться в чтении книг. Почему так? Потому что обладающий как собеседником Тем, Кто вдохновил написавших Божественные Писания, сам будет для других Богодухновенной книгой" [196] .
195
Цит. по: Фиолетов Н. Н. Очерки христианской апологетики. М„1992. С. 36
196
Цит. по: архиеп. Василий (Кривошеий). Преподобный Симеон Новый Богослов. Брюссель, 1980. С. 194
Итак, это три модуса воплощения Слова: в Писании, во плоти Иисуса, в людях Церкви, которая по сути и есть "Тело Его" (Еф. 1, 23).
Предание в этом случае не есть ни пересказ апостольских слов (ибо тогда оно есть лишь повторение Писания), ни традиция их толкования (ибо в этом случае не может быть и речи о том, чтобы хоть как-то приравнивать его значимости Евангелия), ни информативная добавка к новозаветному кодексу.
Увы, инерция католической схоластики слишком сильна как у некоторых прокатолически настроенных русских богословов, так даже и у тех, кто стремится защищать строгость Православия.
Вот брошюра, призванная противопоставить Православие нецерковному христианству: "Несколько раньше мы указали на недостаточность Священного Писания для сохранения чистоты веры, которую призваны хранить и передавать верным епископы. Кроме того, нам пришлось неоднократно упоминать слово "предание". Под этим словом, которое ничего общего не имеет с "человеческими преданиями" (Кол. 2, 8; Мф. 7, 3–8), необходимо понимать Апостольское учение, устно преподанное; или правила и законоположения, в Церкви введенные делом; и образ христианского ведения (знания, веры), и правила жизни, и взаимные отношения христиан, и порядок совершения богослужения и священнодействий (Крещение, Евхаристия, Покаяние), и правила для церковных собраний… — все лично словом установлено и закреплено личным наблюдением (см.: 2 Фее. 2, 15; 1 Кор. II, 2; 1 Тим. 6, 20). Сами же Писания Нового Завета по отношению к апостольскому преданию составляют его неотъемлемую часть и явились значительно позднее. Именно это апостольское предание через непрерывное апостольское преемство и содержит Православная Церковь, не изменяя и не искажая его ни в чем. В таком чистом виде оно пришло и в Россию в 988 г. из Греции, где вера свое начало берет от апостола Павла" [197] .
197
Иеродиакон Валерий Эллитонов. Церковь Христова — где же она? // Протестантизм в России. Что такое экуменизм. Статьи. Пермь, 1997. С. 97.
Собственно, это цитата из св. Феофана Затворника. Автор, правда, не указывает источника цитаты и даже не намекает на то, что он кого-то цитирует. И это даже понятно: он меняет текст св. Феофана. Изменение касается всего лишь двух слов, но зато это ключевые слова.
Вот исходный текст: "Под словом предание не разумеется неопределенная молва, не знать как начавшаяся и распространившаяся; а разумеется Апостольское учение, устно преподанное; или правила и законоположения, в Церкви введенные делом. Апостолы вполне организовали Церковь Христову, по всем сторонам духовной и церковной спасительной жизни. Но как организовали, вполне не изложено в писаниях их, а самым делом сделано и введено в жизнь христианскую лично апостолами, введено и укоренено, чрез многократные посещения основанных ими христианских обществ, и неоднократные исправления неисправного — личным своим действованием и словом. И образ христианского ведения, и правила жизни, и взаимные отношения христиан, и освятительные таинственные священнодействия, и правила для церковных собраний — все лично словом установлено и закреплено личным наблюдением" [198] .
198
Св. Феофан Затворник. Собрание писем. Вып. 6. М„1899. С. 18.
Слова св. Феофана об "освятительных таинственных священнодействиях" у его пересказчика заменены на "порядок совершения богослужения и священнодействий". Получается, что апостолы завещали своим преемникам Типикон (Богослужебный устав), а не саму реальность Таинств. И в таком случае позиция автора становится вполне старообрядческой: Типикон имеет апостольское происхождение и все детали богослужебного уклада Православной Церкви освящены Божественным авторитетом, и потому неизменяемы. Не было никаких изменений и дополнений "в порядке совершения богослужений" за все две тысячи лет! [199]
199
акже считаю полезным обратить внимание на то, что только что цитированное письмо св. Феофана датировано 1885 годом. Если его сравнить с письмом 1891 года, то будет заметно, что позиция св. Феофана по вопросу о Предании стала более ясной, не смешивающей неизменное апостольское Предание и преходящие церковные установления. Напомню его еще раз: "Жизнь от жизни загоралась и жизнь, апостолами заведенная блюлась… Вы понимаете предание как передавание из уст в уста. А оно было предание из жизни в жизнь, из дела в дело. Христианство — не учение, а жизнь. И самое учение его входит в жизнь как определенный образ, воззрение на все сущее и бывающее" (св. Феофан Затворник. Собрание писем. Вып. 6. М., 1899. С. 96–97).