Наследие предков
Шрифт:
– Тебе будет сложно, – обратилась ко мне Яга, – это мазь заживляющая. Не переживай, стекло небьющееся. А это травки восстанавливающие, и туда же положила обезболивающие, – я потом не раз благодарила Бабушку Ягу за мазь и травки.
– Спасибо большое, что приютили и помогли, – она крепко обняла меня и тихо произнесла:
– Береги себя и помни: ты всегда здесь желанна. Иди уже, попрощайся с Тепой, – тот стоял в углу, переминаясь с ноги на ногу, и обратилась к Владимиру. – А ты береги себя и ее.
Я пошла к Тепке со словами:
– Спасибо тебе, даже не представляю, как теперь без
– Что ты, барышня, мы рады будем вас видеть, только не забывайте и наведывайтесь.
– Не забудем, – мы вышли из избы, во дворе стояла каплеобразная стального цвета машина без колес. Не замечая Ивора, я подбежала к объекту – машины всегда были моей страстью и слабостью. Я обходила по кругу, гладила по ее поверхности, но больше всего меня заинтересовало лобовое стекло, которого не было – одна сплошная стальная капля. Не выдержав, я все же спросила:
– А где стекло? Как ты видишь, куда передвигаешься? А она на механике или автомат? А где зеркала и где дворники? Если их нет, то как ты под дождем передвигаешься? А фары? – меня прервал Владимир:
– Не обращайте внимание, она и дома такая была. А когда у нее появилась своя машина, восторгу было столько, что весь мой дом слышал.
– Хочешь, тебе такую купим? – спросил Ивор. Ха, хотела ли я такую машину? Конечно, да, но купить мне – нет.
– Нет, благодарю, отучусь, сама куплю.
– Гордая?
– Нет, Ивор, твои денежки экономлю. А за предложение спасибо. Ну что, погнали?! Открывай свою сокровищницу.
– Это пардус, запомни, – насчет сокровищницы я была права: когда дверь открылась вверх взору предстала невероятная картина. Мягкие кресла для водителя и пассажиров темно серого цвета из неизвестной мне ткани, на стальных подлокотниках шли замысловатые узоры, кабина пардуса обита той же тканью, что и сиденья, только голубого цвета. Панель управления – это отдельное произведение искусства: по стальной поверхности шел затейливый рисунок с разноцветными кнопочками в виде камней, руль обит голубой тканью, она чем-то и похожа на кожу и нет. Перевела взгляд на лобовое стекло: оно было прозрачно, с едва заметными хитро сплетенными узорами, которые шли кругами. Получается, с внешней стороны ничего не видно, а с внутренней стороны видно, как интересно.
– Ты садиться будешь? – вывел меня от раздумий Ивор.
– Садиться нет, а вот присяду с удовольствием.
– Чего?
– Забей.
– Достали меня ваши словечки, – я села в кресло рядом с Ивором, Владимиру пришлось садиться в кресло сзади. Помахав на прощанье бабе Яге и Тепе, водитель закрыл дверь и сел. Мы стали подниматься. Медленно, плавно и беззвучно, постепенно набирая высоту и скорость. Пардус летел над зелеными кронами деревьев, вызывая у меня восторг.
– Долго лететь до города? – спросила Ивора, мне не терпелось увидеть город.
– Нет, не долго, в районе ста сорока четырех частей, – “ага, значит где-то минут девяносто”. Мы пролетали небольшие селения, поля, облетали города с каменной оградой. Из того, что я увидела, мир похож на наш. Через полтора часа мы приблизились к каменной стене и остановились. Ивор нажал синюю кнопку на панели.
– Чего мы ждем? – спросила я.
– Я подал запрос на посещение города.
– Кнопочку, что ты нажал – это ты послал запрос?
– Да. Хочешь кое-что покажу? – ”Еще как хочу!”, – он нажал желтую кнопку, с моей стороны затемненное стекло на двери опустилось. – Посмотри сначала сюда, – он указал на лобовое стекло. – А потом выгляни в окно, посмотри, – разница была, и существенная. Если смотреть через лобовое стекло, в воздухе по периметру стены шла едва заметная голубая стена. Она тянулась ввысь, в небо. А вот если выглянуть в окно, ее не заметно. Я стала догадываться, из-за чего это, и свою гипотезу я озвучила:
– Это благодаря вот этим закорючкам, – я указала на стекло, – можно увидеть голубую стену.
– Да, это барьер. В городе можно передвигаться только медленно, и гонки запрещены, – ну, прям, как у нас, только машины не летают. Естественно, многие считают, что правила существуют, чтобы их нарушать и многим плевать на них.
– И что, никто не нарушает?
– Первое время нарушали, а когда старшим родов стали приходить жалобы, желающих нарушить больше нет. Гонки разрешены на специальной полосе, – на панели засветился желтого цвета камешек. – Нам разрешили въехать в город Дротеск, – волнение переполняло меня, крепко сжала подлокотник. Пардус медленно приближался к голубой стене, сердце замирало с каждым уходящем метром все сильнее.
– Ивор, у меня вопрос: а дождь, снег сквозь стену проходит?
– Конечно, эту стену придумали лучшие кудесники. – ”Ну да, мне это о многом говорит”.
Мы прошли сквозь вязкое голубое вещество, и пред нами открылась восхитительная картина: каменные серые дома с куполообразными и конусообразными крышами коричневого и зеленого цвета, деревянные резные терема. Сочетание европейских и славянских строений было на диво целостно, они дополняли друг друга. По каменным мостовым передвигались запряженные лошадьми экипажи, по улочкам прогуливались люди, мимо нас пролетел на небольшой скорости пардус темно-синего цвета, а в голубом небе летел дирижабль. Было ощущение нереального, мир в котором сочетается старое и новое. От увиденного великолепия перехватило дух.
– Ну как, нравится? – поинтересовался у нас Ивор.
– Еще как! – я не выдержала и перевела взгляд на Владимира, тот сидел в буквальном смысле с открытым ртом. Как я его понимаю. Мы приблизились к ажурному деревянному терему: покатая крыша, на башенке петушок для украшения, карнизы, подзоры, наличники украшали терем, словно кружевом. По сказочному терему шла сплошь затейливая резьба, превращая дерево в легенду. Мы спустились на задний двор. А перед тем, как нам выйти, Ивор провел инструктаж:
– Постарайтесь ни с кем не общаться, внимательно слушайте, смотрите и запоминайте. Комнаты я заказал, оставляем вещи и идем по лавкам. Все понятно? – мы, как два болванчика, дружно кивнули. – Есть, правда, одна проблема: тебе, Властимира, стоит купить платья.
“А вот это – издевательство чистой воды! Знать, что у тебя в шкафу висят платья и не надеть, мучитель!”
– Зачем мне платья? Мы договорились, что я парень.
– Яга сказала купить, – это не старушка, а Нострадамус, все она знает, но как что-то скажет остается только догадываться.