Наследие проклятой королевы
Шрифт:
— Не знаю, — пожал плечами Глушков.
— Не верю! — повысила голос инквизиторша. — Ты — архимаг! Ты обязан всё знать, иначе цена тебе — два медяка на сдачу от корки хлеба.
Профессор дёрнулся вперёд, едва сдерживая грубое высказывание. Умом он понимал, что его берут «на слабо», но внутри кипел протест. Чтоб не взорваться, он начал отвечать, тщательно подбирая слова и делая паузы между ними.
— Могу предположить, что связав железной дорогой нашу цитадель, столицу королевства и порты Галлипоса мы сможем избежать лишних трат на поставку провизии, дерева и прочего. Если смотреть вдаль, в долгий мирный договор между вами и нами,
— Я-а-асно, — протянула инквизиторша и медленно подошла к окну. Там, внизу возничие готовили к убытию карету, пока ещё не запряжённую бычками. Женщина облокотилась на подоконник и тяжело вздохнула. — Эта повозка может съехать с железных мостков?
— Нет.
— Хорошо-о-о-о, чисельник! — Она ещё раз вздохнула и продолжала излагать свои мысли: — В королевстве неспокойно. Королева на смертном одре, а за власть готовы схватиться два влиятельных рода. Народ волнуется. Народ нужно успокоить, но казнями и пытками мы лишь всколыхнём волну проклятий и бунтов. Даже нам будет сложно подержать порядок. Можно, конечно, пришлых обвинить во всех грехах, как этого хотят некие недальновидные советницы, и поднять народ на войну, но по мне так лучший выход — это занять народ полезным делом. Слушай внимательно, чисельник: я поговорю с главой ордена, постараюсь склонить чашу весов на свою сторону, но мне нужны гарантии. Если ваши владычицы начнут строить сей тракт, нанимая наших мастеровых, то мы разрешим вам и дальше быть на наших землях.
— Не все так просто, — тихо ответил Глушков, опустив глаза на стол с паровой машиной. — Нужно много железа. Нужен каменный уголь. Нужно много щебня и дерева. Вы не способны дать все это, а таскать из-за кромки мира непомерно дорого.
Инквизиторша оттолкнулась от подоконника и вернулась в кресло.
— Значит, выкопаем, срубим, добудем. Все это требует большого количества рабочих рук, и народ будет надолго занят. И вам решать, что важнее — золото или дружба между нами.
Глушков молча кивнул. Строительство дорог ещё с Древнего Рима было способом снизить безработицу и избежать бунтов. Да и сейчас искусственные рабочие места на социальных проектах хоть и оплачиваются почти что едой, снижают социальное напряжение, а золото потечёт в карманы купчих, гильдиек и мелких правительниц, осев в итоге в казне ордена в виде налогов.
— Я поговорю с нашими властями, — произнёс профессор.
— Замечательно! — улыбнулась преподобная мать и положила в подставочку для яиц новое, звонко стукнув по нему ложечкой. — Сейчас поедим, досмотрим, как твоя чудо-ванна добудет медь, и поедем смотреть ваше чудо-оружие.
Глушков с облегчением выдохнул: первый этап переговоров пройдён. Он не хотел окунаться в политику, но, видимо, отвертеться не получится, и значит, нужно идти до конца, отступать он не привык.
***
Мы сидели на берегу реки. Мы — это я с Катариной, Лукреция, Андрюха и генерал. Пётр Алексеевич закинул в речушку удочку и, почти не моргая, глядел на поплавок. Порой казалось, что он вообще уснул, но стоило поплавку дёрнуться, как он тут же оживлялся и вытягивал шею.
Я сидел и баловался с лампой, как озабоченный мобильной игрушкой подросток. Уже получалось создавать хотя и слабое, но стабильное свечение. Не зря же говорят: «Повторение — мать учения». В итоге у меня в копилке уже имелось три заклинания. Во-первых, это «авокадо кадавра» для уничтожения особо назойливых духов, «галогена» в лампе и «шокер» — крохотная молния.
Катарина лежала на земле, положив голову мне на колени, и задумчиво глядела в небо, видневшееся между крон деревьев. В пяти шагах от нас щипала свежую траву Манча. Тёлочка уже умудрилась испачкаться в грязи, так что придётся потом её мыть. Катарина в полном соответствии с её характером фанатично подошла к делению обязанностей поровну. В фургоне к тенту был прикреплён список дел с пометками, кто что сегодня делает. Напротив дел будут чёрточки, как на стенках узников, когда они дни заточения отмечают. Сегодня моя очередь ухаживать за коровёнкой, а готовить вкусняшку — очередь Катарины. И, да, сегодня моя очередь быть постельной тряпкой, так что, скрипя зубами, вечером напялю ажурный передник-напиписочник. Жребий кидали монеткой, чтоб честно было. Зато в следующий вечер я должен показать, как мужчина-халумари ухаживает за женщиной, а женщина послушная и кроткая. Вот уж оторвусь! Заставлю ее стриптиз исполнять. Конечно, все эти ролевые игры — заскок не наигравшейся в нормальную жизнь храмовницы, но если они на пользу, почему бы и нет.
Я вздохнул и повернул голову.
Андрюха пытался с помощью палочек развести огонь, но лишь пыхтел и время от времени морщился, потирая ладони. Перед ним лежала куча сухих веток и пучок мха, но не было даже намёка на малейшую искру.
Лукреция нашла мою книгу по искусству огня и теперь с оживлением листала. На её лице читался неописуемый восторг, словно у Горлума при виде заветного колечка.
— Это просто поэзия! — произнесла она, прижав раскрытую книгу к груди. — Послушаете.
Она отодвинула от себя фолиант и начала декламировать вслух:
— «И рождающееся пламя возгорится в тебе, словно похоть в чреслах, медленно поднимаясь от живота к груди. Он будет согревать твоё нутро и твою душу, и лишь когда ты весь без остатка потонешь в неге самопознания, выплеснется наружу. Направь его. Дай ему излиться».
Генерал повернул голову, а потом вполне ожидаемо вывал солдафонскую шутку.
— Андрей, как потом доказать, что у тебя мозоли на руках не от этой порнухи?
Все засмеялись, а Лукреция зажала ладонь между ног и запрокинула голову. Волшебница сделала вдох и начала медленно вести руку от низа живота к солнечному сплетению, едва касаясь кончиками пальцев одежды. Казалось, она сейчас застонет от наслаждения. И по мере того, как рука поднималась, вокруг неё разоралось охристое свечение.
Пальцы остановились между грудей. Яркость свечения стала сравнима с габаритным огнём автомобиля. А потом волшебница тряхнула рукой, словно стряхивая с неё воду. Яркие искры рассыпались по траве, а лежащие перед Андреем дрова вспыхнули так, словно были облиты бензином. Лейтенант с возгласом «Ух ты, блин!» отскочил от костра.
— Сильное заклинание, — произнесла волшебница. Она раскраснелась и часто дышала, будто от секса или пробежки. — Силу почти без остатка выжимает и обращает в пламя. Сильное, но сделать можно только будучи в благом расположении духа. В бою или от усталости будет сложно сотворить.
— А для боя что-нибудь есть? — переспросил я, отрываясь от лампы.
— Есть. Но это заклинание всепожирающего гнева.
— Прочитай.
— Ты забыл добавить «маэстра», — ехидно улыбнувшись, ответила волшебница.