Наследие Сири
Шрифт:
Я не могла вязать или заниматься в дороге чем-либо еще, это казалось мелочью. Лошадь шла за предыдущей подводой, а я рассказывала отцу о своих новых задумках. На стоянке попросила его срубить мне молодое деревце, а лучше два. Толщиной в мое запястье. На привале он разрубил их на короткие палки длиной по тридцать сантиметров.
Часа два я высунув язык орудовала ножом и топором, и наконец, позвала его к себе. Он умирал от любопытства, потому что все, что касалось дерева, ему было безумно интересно. Он сел лицом ко мне, между нами оставили расстояние, где я начала складывать приготовленные палочки в «колодец». С обеих сторон я аккуратно, ножом, выбрала часть древесины, но не тронула концы. У меня получилась игрушечная
Сначала он воспринял это как игрушку, но, когда я сказала ему что это дом, он замолчал. Я решила не дергать его — пусть переварит информацию.
Через несколько часов он повернулся ко мне и сказал совершенно серьезно:
— Значит, ты все-таки тоже потеряла голову, Сири. Как мой брат. Он давно затерялся на ярмарке, и я по окончанию его не нашел. Он не мог найти спокой, и я потерял его. Сейчас я потерял сына, и скоро потеряю тебя.
— Нет, ты не потеряешь меня. Я люблю вас, вы моя семья. Но есть вещи, которые я знаю. И ты даже не представляешь — как мне страшно от того, что я знаю. — я говорила очень эмоционально, и поняла, что взяла его за руку и больно сжала, ослабила хватку, и продолжила спокойнее, — мне срочно нужно поговорить с нашим карлом, а лучше со всеми карлами.
— О чем ты хочешь поговорить? Я переживаю за тебя, девочка, я хочу, чтобы ты была жива и здорова, когда вернется Бран. Я обещал ему. — он загрустил, когда вспомнил о сыне, но не сдавал позиций, и считал мои желания баловством.
— Севар, — впервые я назвала его по имени, и хотела, чтобы он воспринял меня серьезно, — скоро наши земли ждет беда, большая беда. Хорошо, если у нас есть один холодный, и враги начнут не раньше следующей такой ярмарки, но может оказаться, что они начнут уже в холода. Нужно срочно собрать наших карлов, и отправить к Тирэсу. — я трясла его ладони, и смотрела в глаза.
— Давай поговорим об этом потом, дома. А вот про твой дом из деревьев я готов говорить сколько ты хочешь. Твоя светлая голова рождает хорошие мысли. Так зимой будет намного теплее и безопаснее. — он снова взял в руки игрушечный сруб. Собирал и разбирал его отвернувшись от меня, это означало, что разговор о политике закончен.
По дороге я рассказала, что дом можно законопатить мхом, что не обязательно делать дырку в потолке, потому что у меня есть план на счет трубы, что пол можно делать из стесанных бревен, а не ходить по голой земле. Идея с домом его зажгла, и он сгорал от нетерпения начать, и даже подгонял наш караван, и делал привалы и ночевки короче.
Когда мы въехали в деревню, по моим расчетам, наступил декабрь. Все изменилось: деревья почти оголились, дожди шли практически постоянно, морось растягивала дорожную грязь, и превращала ее в липкую глину.
Иста и Юта встречали нас у самого въезда в стан. Они побежали навстречу, Юта запрыгнула в телегу, и сразу прыгнула в объятья к деду, Я подала руку Исте, и она тоже залезла к нам. Мы накрылись плащами, и ехали обнявшись молча, до самых ворот дома. Я и не подозревала, что буду так счастлива от возвращения.
Отец загнал телегу в мастерскую. Выпряг лошадей, и повел в загон. Мы переносили из телеги узлы с тканями и мои покупки. Бочки и инвентарь Севар оставил в телеге на завтра. Мы торопились в дом, к очагу, чтобы согреться и поужинать вместе.
Гостинцы Севар достал, как только мы сели за стол. Белый сладкий хлеб доехал сухарями, но Юта тут-же разлила чай, и принялась макать в него кусочки, и с наслаждением ела размокшую сдобу. Я достала орехи и фрукты. Груши, как я их окрестила, доехали идеально, и сейчас походили на сорт «Конференция». Они сочились сладким нектаром, как только откусишь твердый, на первый взгляд, бок. Юта была в восторге. Покупки решили разбирать утром — девочки просили рассказать, как прошла продажа связанных
Когда отец сказал, что одеяла ушли по десять суалов за один, Иста открыла рот. За это время она связала еще десять пар носков, а Юта связала полтора одеяла. Им приходилось вдвоем управляться с овцами, дособрать и высушить урожай травок, починить навес над сеном. Вязали они уже поздно вечером, или в дни, когда дождь не переставал. Овец они выгоняли уже только в теплые и сухие дни. В комнате Севара и Юты теперь жили ягнята — у нас добавилось еще семь маленьких меховых шариков. Юта спала с ними вместе, она соорудила помост из досок к ее постели. Иста не спорила, малыши гадили исключительно на полу. Да уж, отлично, санитарные нормы у нас в доме на высшем уровне, как и быт.
Мы до ночи смеялись, ели привезенные угощения, пили олу. Я заснула с Ютой и Истой в своей постели, они обнимали меня с обеих сторон, и чувствовала, как они любят меня. Севар ночевал с ягнятами. Они, видимо, приняли его за большую и теплую овцу, благодаря свитеру. Проспали все без зазрения совести до светла.
Утром я проснулась одна, девочки уже встали, и грели котлы с водой, чтобы мы могли помыться. Я лежала, и не подавала вида, что проснулась, наслаждалась теплой постелью, мягкой подушкой, и запахом дома. За стенами шел дождь, и значит, у нас есть день, чтобы побыть дома. Юта шепталась с матерью, и торопила разбудить меня, чтобы начать развязывать наши покупки. Иста шикала не нее, и просила приготовить корыто. Девочка глубоко вздохнула и пошла в кухню за деревянной лоханью, практически небольшой лодкой, которая стояла в углу. Я слышала, как она волоком тащила посудину для мытья к центральному очагу. Иста выливала в нее воду из котлов, и шла за водой к реке. Я потянулась и решила, что пора вставать, а еще, у меня была плита, нет, не будет голове покоя, пока я не сделаю очаг
Севар ушел в мастерскую, и там организовал себе баню. Его корыто было больше, чем наше. Он грел воду прямо в нем, кидая в него огромные камни из костра. Вода становилась несколько темноватой, но грелась быстро. Обычно они так и поступали, но Иста знала, что я хотела прозрачную воду. Деревянные ведра даже без воды весили не мало, но она старательно носила воду в котлы, и грела над огнем. Тепло было только возле костра.
Мне не терпелось заняться оборудованием очага. Помывшись, позавтракав, и тепло одевшись, мы с Истой отправились к берегу. Я выбирала крупные округлые камни, и мы переносили их в дом. Гора набралась достаточно большая. Чуть дальше, вверх по реке, нашлась и глина. Домой пришли снова грязные, но довольные. Юта с нетерпением скакала возле нашего мамаева кургана посреди дома. Севар принес из мастерской мой лист железа. Я решила делать очаг очень крепким и широким, с каменным дном. Часть будет накрыта плитой, а часть плитняком, на который сверху можно уложить камней, которые станут тоже своего рода накопителем тепла.
Мы выкладывали камни по периметру, вместо цемента клали глину, а сверху снова камни. Камнями выложили дно в периметре стенок, глина, и снова камни. Потом толстый слой глины, его я выровняла мокрыми руками. Здесь будет топка, а еще, тут можно будет запечь еду на углях, или на поду, можно обжигать будущие глиняные трубы для печи. Когда высота конструкции достигла полутора метров, ближе к передней части положили плиту, за ней положили плитняк. Между ними оставили щель, придет время, и здесь будет труба. Пока так. Очаг должен постоять сутки, а вот завтра нужно будет его протопить, и промазать щели. Я принесла в дом еще глины, а с нашего берега, прямо из-под плотика, песок. Нашла у Севара в мастерской чурку без коры, диаметром сантиметров десять. И уже вечером, под внимательным взглядом Севара замешала массу из глины и песка. Чуть добавляла воды. Налепляла на чурку толстым слоем глину, пробовала снять получившуюся из глины трубку.