Наследие Сири
Шрифт:
Корабля за южанами так и не было. К началу осени мы пришли к тому, что нам придется отпустить этих людей, поскольку им была обещана свобода, и они трудились вместе с нами на голой земле, дали много знаний по оружию и рудникам. Весной один из них позвал меня съездить к реке, но только не здесь, а выше по течению. Драс сначала сдвинул брови, но потом собрал людей, и мы выехали. Мне теперь позволяли ездить только в телегах, которые по моим рисункам снабдили кожаными ремнями, и они стали не такими трясучими как раньше. Телеги снабжали крышами. Карет не было, но были более
— Вот, видите, есть песок темный, а есть крупный и светлый. Такой есть на море. В реке его мало, в море больше. У вас сейчас есть горны, где можно добиться сильного огня. Там можно расплавить песок, как научил нас одрус Ваал. Только не все пески дают крепкое стекло. Надо пробовать. Вам надо в дом окна ставить. Пробуйте этот, только сначала надо его ломать, делать мелким. Больше я не знаю, тала Сири, — южанин хотел дать нам то, что знает, и ему было немного стыдно за то, что этого было мало. — Я ездил за таким песком, и одрс говорил, что он есть на побережьях, где часто бывают приливы и на берегах рек в местах, которые часто разливаются.
Мы сделаем плавильни и у нас обязательно будет стекло, хотя бы на окна, мне очень хотелось, чтобы дома стали приветливее, светлее.
Геологов у нас нет, и Ваал отказался разговаривать. Морить его голодом и выпытывать знания я не разрешила. Пусть тогда сидит один, и думает о своей жизни.
Почти одиннадцать здешних месяцев длилась моя беременность к концу лета Драс привез к нам в гости Исту. Они приехали с Ютой и Севаром. Юта часто приезжала с отцом, а вот Иста, постоянно занятая домашними делами, бывала только пару раз. Иста с Ютой жили в нашем доме, а Севар сам напросился в поселок — хотел увидеть все новшества.
— Иста, Драс сказал, что привезет знахарку, или кого там у вас привозят на роды, — я страшно боялась каждый день. Я боялась за ребенка и за себя. Да, наши предки рожали под телегами, но я-то знаю, что это такое, и фиг его знает — как все пройдет без людей в белых халатах, без лекарств и кесарева сечения в случае, если что-то пойдет не так.
— Сири, ты что, у нас каждая женщина, что родила, знает, что нужно делать. Никто не умер во время родов, потому что Родана сама говорит женщине о каждом шаге.
Да уж, верьте вы там какой-то мифической богине, которая будет шептать в этот момент. Мне было чертовски страшно, но я не говорила Драсу. Ему было страшно так, что он передал все дела Гору, и не отходил от меня ни на шаг, хоть я и планировала сразу после родов, по большой воде на большой лодке спуститься в Сорис. Да, да, я была убеждена, что через пять месяцев после рождения ребенка мы все отправимся на сплав.
Поговорить с Истой один на один было невозможно — он прислушивался и боялся, что я совершу какую-нибудь странную выходку. Мы гуляли только с ним, говорили только при нем, исключая случаи, когда Иста подсыпала ему сонной травы, чтобы
— Ветер по морю ходит где темный, ярким по небу тучи разносит, светлее огня свет с тобою, что яркий, все это видит твой сын, что боится, если и ты устрашишься и сдашься, — я думала, что схожу с ума в первые минуты схваток, но этот голос у меня в голове все нарастал и нарастал, он баюкал меня и отвлекал от боли. Это была какая-то сага, какое-то предание, что женщина слышит свыше, или я действительно слишком поверила Исте. Но все продолжалось не больше трех часов. И как только все закончилось, и мой сын заплакал, эти слова забылись напрочь.
– Это настоящий ребенок, он правда мой? — Драс, похоже, немного тронулся, когда Иста передала в его руки нашего первого сына.
— Нет, не настоящий, Драс, я нашла его на берегу у пруда. Что ты несешь, не пугай меня, — Иста испугалась, что мой муж сошел с ума. — Юта, иди на улицу за дедом — пусть заберет его и успокоит.
— Драс, да, это твой сын, иди сюда, сядь ко мне, — теперь у меня было два мальчика. Драса можно было понять, ведь я почти все время не реагировала на его слова, когда он не послушал Исту и сидел рядом со мной.
— Не выгоняйте меня отсюда, Иста, я не хочу на улицу к Севару. Мне кажется, если я выйду, то все исчезнет.
— Не уходи Драс. Я не позволю им тебя выгнать, — Так мы сидели втроем всю ночь. Заснули лишь под утро, когда Иста забрала малыша, и положила в кроватку, что привез с собой Севар и украсила сшитым матрасом и одеялами Юта.
Через год поселок начал подступать к нашему дому — строящиеся дома были видны вдали из окон высоко стоящего дома. В поселке вместе с нашим Даром, было пятнадцать детей и ожидалось еще восемнадцать. Через неделю после его рождения он начал с нами ездить «на работу», но как только солнце касалось верхушки старой сосны, мы все ехали домой — я всегда помнила своего мужа из прошлого мира, что ушел от меня потому что у меня всегда не хватало времени на семью.
Здесь было время для жизни и для счастья. Я не тратила его на интернет, разговоры о работе, ненужные часы в спортзале, заменив их физическим трудом и прогулками. Но этот мир получил наследие, которое я считала провальным. Эта Сири была не просто приложением в телефоне, эта Сири искала выходы из реальных ситуаций, боролась, но при этом, научилась не лишать себя души и простых человеческих радостей.
Начиналась зима, и люди готовились уже к привычному всем Новому году, я обещала Драсу, что в этот раз у нас точно будет дочь.
— Не у нас, а у меня, Сири, мы же договорились, — он был лучшим, что подарил мне этот мир, и вместе мы могли всё. Всё и еще маленько.
Снег валил стеной, просто огромной и густой занавесью. Как в тот день, когда я встретила Драса с топором возле дома Севара.
На другой стороне Южного моря у костра сидела старуха. Она улыбалась своим беззубым ртом, и в ее белых глазах плясали отражения огоньков, а когда она чуть поворачивала голову от огня — отражение человека, который ждал от нее ответа.