Наследие
Шрифт:
Он ушел, уже не слушая, что она ответит и ответит ли вообще. Но с той ночи исчезла милая сестрица, любившая своего брата даже сильней матери, исчезло доверие. Холодок превратился в ледяную стену, ссоры в постоянную войну. Сестра стала колючей, язвительной. Она издевалась над ним с той же страстью, с какой раньше любила. Гнала от себя, начала учиться пользоваться своей Силой, чтобы защищаться. И сколько бы Эрхольд не кидался на этот бастион, становилось только хуже. Его доводов Виалин не слушала, признания в любви высмеивала, к страданиям оставалась холодна.
Сестра даже завела себе дружка — одного из соседних лордов. Мальчишка тайком бегал к ней… недолго. После того, как Эрхольд узнал, он проследил за Виалин. Стоял и смотрел, как она позволяет себя целовать глупому щенку, как отвечала ему. Слушала его признания, скромно улыбаясь, словно не она незадолго до этого высмеивала обезумевшего от любви брата. Виалин нравился тот юный лорд, и Дархэйм это понял, как только увидел их вместе. И когда сестра скрылась за воротами замка, Эрхольд расправился с незадачливым влюбленным, вырвал ему сердце и швырнул под ноги Виалин.
— Он обещал тебе свое сердце, держи, — холодно усмехнулся черный лорд, глядя на побледневшую девушку.
— Ты… — Виалин несколько мгновений хватала ртом воздух, а после выплюнула ему в лиц: — Выродок!
— Я тебя предупреждал, — ответил Эрхольд и оставил ее наедине с отвратительным куском плоти, еще недавно принадлежавшим ее воздыхателю.
А потом все поняла и матушка. Леди Дархэйм ни раз изумлялась тому, что ее дети, всегда жившие душа в душу, вдруг перестали понимать друг друга. Эрхольд тогда подумал, что ее хватит удар. Она поселилась в комнатах Виалин, не давая сыну заходить к дочери. Следила за ним, выжидала, а когда Дархэйм в который раз пытался навязать сестре свои ласки, бросилась на него. Дура, две дуры не желали понять того, что он говорил им. Твердили о родстве, не видя, что Бездна породила мужчину и женщину вовсе не для родственных чувств. Она послала в мир людей своих созданий, разнополых — не это ли знак того, что он, Эрхольд, все понял верно?
Эта гадюка, его мать, пыталась убить собственного сына, крича, что не позволит ему обесчестить сестру. Обесчестить? Да он хотел жениться на ней! Хотел, чтобы Виалин родила ему детей, хотел жить с ней в любви и согласии, но старшая леди Дархэйм все испортила. Это она помогла сбежать Виа. Эрхольд даже не понял, когда под его носом образовался заговор: его друг, его мать и его сестра. Эти трое сделали все, чтобы украсть у него мечту о счастье. Проклятый Дорб Шагерд, обещавший не вставать на пути, присвоил себе женщину, о которой грезил Эрхольд. Увел под покровом ночи, а мать всеми силами прикрывала их, водила за нос. А когда ее сын бросился в погоню за беглецами, пыталась вонзить ему в спину нож. Тогда-то он и заточил леди Дархэйм в ее комнатах. Так сколько же точно она была в заточении? Десять лет. Да, десять. Виа сбежала после того, как ей исполнилось восемнадцать.
Целых шесть лет они с Шагердом водили его за нос, постоянно бегая с места на место. Шесть лет безумной тоски, ярости и испепеляющей страсти, которая принадлежала одной-единственной женщине. И пока он сходил с ума без нее, Виалин посмела стать женой Дорба. После их побега Эрхольд много думал о том, когда друг его предал на самом деле, возжелав чужую женщину, и понял, что в день злосчастного турнира темный маг уже был влюблен в нее. Если бы Дархэйм согласился, и он выиграл состязание, отказался бы он от Виалин? Или попытался завоевать ее и воспользоваться правом победителя? Впрочем, это было уже неважно. Шагерд нарушил обещание и перешел Эрхольду дорогу, и тот с лихвой отплатил за предательство. И когда убивал ублюдка, черный лорд получил ни с чем несравнимое удовольствие. Он не отвел взгляда от Дорберта, пока в его глазах не угасла жизнь. Стоял и с жадностью следил за муками предателя, насыщаясь его страданиями.
Эрхольд наказал и того, кого считал другом, и женщину, называвшуюся его матерью. Жаль, что ее пришлось оставить в живых, Тахрад связал себя с ней, и теперь Эрхольд до конца понимал, что такое привязка Виллиана. Только он не поглощал жизненные силы своей возлюбленной, но чувствовал все, что происходило с ней. Его ярость позабавила Дархэйма, когда Тахрад пытался накинуться на него в мире мертвых. Еще один балван, возомнивший, что имеет власть над Эрхольдом. И когда Виллиан готов был нанести удар, сын рассмеялся ему в лицо:
— Давай, отец, сделай это, и твоя возлюбленная сдохнет от голода в своих покоях. Хотя… ей все равно не жить. Вернусь я или нет, ее жизнь прервется.
— Нет! — Тахрад отступил.
— К чему отчаяние? — усмехнулся Эрхольд. — Вы скоро встретитесь, ты должен быть счастлив.
— Это не то, к чему я стремлюсь, — мрачно ответил Виллиан. — Что ты хочешь?
— А что ты можешь мне дать? — изломил брови Дархэйм. — Силу? Я наполнен ею. Свой мир? Мне нечего там делать. Всему, чему мог, ты меня обучил. Еще больше я постиг сам. Ты бесполезен, отец. Впускать тебя в свой мир я тоже не вижу смысла. Довольно с меня поисков, мне надоело подвергать себя опасности ради того, кому я безразличен.
— Ты мой сын, ты не можешь быть мне безразличен, — Тахрад снова подошел ближе.
— Но ты ни разу не просил меня быть осторожней, только понукал. Тебе безразлично, что станет со мной, если люди узнают, чья Сила во мне. А если я погибну, ты возьмешься за Виалин? Запомни, к ней я не позволю тебе приблизиться. Ви неприкосновенна! Не вздумай ее втягивать в поиски врат.
Тахрад не ответил, только сверлил исподлобья сына тяжелым взглядом. Они были одной крови и понимали, что оба используют все, чтобы добиться своего. Эрхольд ждал заманчивого посула от отца, Тахрад, если понадобится, использует и дочь. Наверное, это была еще одна причина, по которой Эрх продолжал ему помогать даже тогда, когда перестал бороться с собой и своей любовью. Два паука, оплетавшие друг друга паутиной, каждый хотел добиться своей цели, и оба они зависели друг от друга, зная слабые места — их женщины. И пусть отец не подозревал, что чувства сына далеки от братских, но то, что сестру он любит до самозабвения, увидел быстро.
Это стало замкнутым кругом, из которого не было возможности выбраться. Тахрад знал, что призови он дочь, и мать распрощается с жизнью. Как Эрхольд понимал, что, навреди он матери, отец отомстит ему через сестру. Виллиан не жил со своими детьми, они были для него лишь плодом его чресл. И единственная, кто его интересовала — была леди Дархэйм. И детям было плевать на иномирного отца. Когда-то Эрхольд сумел внушить Виа нелюбовь к отцу — Виллиану, обвинив его в смерти человеческого отца. И Тахраду не позволил приближаться к сестре, когда она войдет в мир мертвых. Виллиан не возражал.
— Я дам тебе могущество, — наконец, сказал Тахрад. — Ключ ко всем мирам. Их много, сын. Также много, как звезд на небе. Есть миры, где можешь стать богом, Эрхольд.
— Почему же ты не стал богом? — не скрывая издевки, спросил Дархэйм.
— Потому что я отозвался на призыв мага и встретил женщину, затмившую желание властвовать, — усмехнулся Виллиан. — Это не все, сын. Есть мир, где существует источник, дарующий бесконечно-долгую жизнь. Его охраняют, но твоя Сила позволит тебе прорваться к нему. Вместе с ключом я дам тебе свои записи, которые сделал, когда изучал другие миры. Я подарю тебе вселенную, Эрхольд, в обмен на жизнь твоей матери и возможность соединиться с ней.