Наследие
Шрифт:
Бежали мгновения, но ничего не происходило. Впрочем, зова отца он тоже не слышал. И это могло означать, что намерения Тахрада провалились, и его все-таки поймали, или же он все еще открывал врата. Должно быть, с той стороны так же не было намеков на их местонахождения.
— Не получается, братец? — с фальшивым участием спросила Виалин, скрестив на груди. Они были единственными, что ей оставил подвижным брат, не опутав снова после поцелуя.
— Тебе бы этого хотелось? — усмехнулся Эрхольд, не оборачиваясь.
— Мне бы хотелось, чтоб ты сдох прямо сейчас, — ответила она, и Дархэйм обернулся, чтобы одарить сестру жизнерадостной ухмылкой.
Однако застыл на месте, глядя на происходящее за спиной Виалин, а в следующее мгновение бросился к ней, рывком откидывая в сторону. Женщина охнула, сильно ударившись бедром об пол, но стиснула зубы и бросила на Эрхольда полный злости взгляд. Но черный лорд снова не смотрел на нее, он глядел, как исчезают руны, как проявляются письмена под ними и тут же тают следом, как каменную стену покрывает марево, словно под сводами зала пылал огонь, а затем скала начинает таять, становясь прозрачной. А через мгновение плавящийся воздух застыл, становясь похожим на слюду, только чище, словно…
— Боги, — выдохнула Виалин, глядя на тающую стену. — Как стекло.
— Ага, — кивнул ее брат, совсем как когда-то, когда они были еще детьми и встречали что-то удивительное и интересное.
А затем с той стороны стекла приблизился мужчина. Он был высок, так высок, что даже Эрхольд, превосходивший Рика на полголовы, казался рядом с ним не выше среднего роста. Дархэйм изломил бровь, в мире мертвых отец ему не казался великаном. Тахрад остановился, протянул руку, прижимая ее к застывшему пространству, и тут же отдернул, зашипев. Ни звука не долетело до людей, оставшихся по эту сторону перехода, но лицо даархара исказилось, и он затряс рукой, не оставляя сомнения в том, что ему больно.
— Эрхольд, — позвала брата Виалин, — ты все еще можешь остановиться.
— Нет, — ответил Дархэйм и откупорил флягу с кровью аниторна.
— И ты убьешь его, Эрх? Он же…
— Испоганил нам с тобой жизнь, — оборвал ее Эрхольд. — Если бы не он, мы могли бы быть обычными темными магами. Может, не очень сильными, но могли бы жить без опаски. Думаешь, если бы стало известно, чьи мы дети, мы бы долго протянули?
— Но его призвал наш человеческий отец! — воскликнула женщина, дернулась к брату и закусила губу, чтобы не вскрикнуть от облегчения — путы исчезли.
— А кто его просил возвращаться второй раз? — Дархэйм резко обернулся, и Фиалка замерла, боясь обнаружить свою свободу.
— Тебе было проще, если бы не было меня, да, братец? — язвительно спросила затворница.
— Да, — неожиданно хрипло отозвался Эрхольд, прочистил горло и уже ровно добавил: — Но не так интересно.
Виалин дождалась, пока брат вернется к прозрачной стене, за которой ждал беловолосый даархар, и отползла немного назад. Замерла, настороженно следя за Эрхольдом, но он был поглощен своим занятием и на сестру внимания не обращал. Женщина вскочила на ноги и бросилась к жертвеннику. Уже добежала до него, протянула руки к Рику, чтобы влить в него своей Силы, но петля черной Силы вдруг сдавила ей горло и рванула назад.
— Ты думаешь, я не чувствую, что ты делаешь, сердце мое? — насмешливо спросил Дархэйм. — Ты не приблизишься к издыхающему мужу. Даже попрощаться. — После все-таки обернулся, с яростью глядя на задыхающуюся сестру, и выкрикнул: — Угомонись!
Фиалка беспомощно всхлипнула и повернулась в сторону жертвенника, не желая смотреть ни на то, как откроются врата, ни на брата, ни на отца.
— Рик, — простонала она и закрыла лицо ладонями, не в силах сдержать слез.
Он умирал. Риктор Илейни знал это так же точно, как то, что день сменяет ночь. Лорд чувствовал, как вместе с кровью его покидает жизнь. Даже его помощник воздух теперь отзывался вяло и неохотно, а вскоре Рик прекратил попытки призвать его. Он закрыл глаза, прислушиваясь к разговору брата с сестрой, но его суть уже улавливал плохо. Где-то внутри умирающего существа все еще кипел гнев за тот поцелуй, на который согласилась его супруга. Драконья сущность, еще недавно виновато скрывшаяся, теперь вновь напоминала о себе жаркими всплесками гнева.
— Мой господин…
Рик с трудом повернул голову и посмотрел на дух инверны. Похоже, врата мира мертвых уже открыты, раз он смог увидеть почившую душу…
— Ты ведь этого хотела? — спросил аниторн, вкладывая насмешку в свой вопрос. — Ты счастлива?
— Прости… — прошелестел ее ответ.
Лорд зарыл глаза, судорожно выдохнул, снова пытаясь услышать, о чем разговаривают брат и сестра. Он умирал с каждым мгновением, уже не в силах спасти ни весь мир, ни одну-единственную женщину. Аниторн поджал губы и позволил ярости захлестнуть сознание. Неожиданно кулак сжался и с силой ударил по жертвеннику. Рик распахнул глаза, изумленно глядя в потолок.
— Дракон… — услышал он шепот призрачной Нэми.
Рик снова закрыл глаза. Теперь он прислушивался к себе. Рану пекло, словно его кровь превратилась в жидкий огонь. Глухо застонав, аниторн стиснул кулаки и заскрежетал зубами, стараясь не закричать от неожиданной боли. Она была странной, непривычной, ломающей. Словно каждый сустав выворачивал кто-то невидимый. Кожа и внутренности пылали огнем, сводя с ума. Но он все еще пытался не терпеть. Кусал губы, стискивал края жертвенника пальцами, ломал ногти, глотал собственную кровь из прокушенных губ. А потом сознание, словно смилостивившись над человеком, покинуло его.
А когда снова пришел в себя, боль стала тупая, ноющая. Рик разлепил глаза и посмотрел туда, откуда доносились всхлипывания Фиалки. Взгляд лорда прошелся по сжавшейся фигурке на полу пещеры, и внутри родилось недовольство тем, что она сидит на каменном полу. Потом снова пришла ярость, а с ней вернулся и огонь. Его женщина плакала, ей сделали больно. Тихий рык лорд-дракон подавил, всматриваясь сквозь пелену боли в то, как даархара плеснул из фляги на окно… Откуда тут окно? А потом он разглядел, что за окном неправильной овальной формы стоит еще один даархар.
Чужой — отстраненно отметил разум. В отличие от брата и сестры Дархэймов, пришелец был иным. И вроде все то же, но что-то в облике незнакомца отличало его от жителей мира людей. Он был, наверное, даже красив, и что-то в его чертах казалось знакомым, но лорд-дракон внутренне подобрался, словно сторожевой пес, готовый броситься на чужака. Тот, кто хотел перейти грань, не принадлежал этому миру.
Пространство подернулось маревом, и последняя преграда истаяла. Беловолосый перешел грань между мирами.