Наследие
Шрифт:
И это завет мой детям моим, их детям, и внукам навечно. Сохраните врата в мир иной не открытыми, ибо несут даархары на крыльях своих смерть неминучую всему сущему. Нет ключа у тех врат, лишь кровь моя отомкнуть их поможет, оттого берегите друг друга столь яростно, как мать охраняет дитя новорожденное. О дружбе драконьей помните, о том, как добры они с теми, кто друг им. Не предайте доверия древних, заботьтесь о них, как о себе самих. Откликнутся на зов ваш стихии, что всегда служили мне, послужат они и вам, ибо кровь ваша с ними связана навечно по их согласию.
Писано в сто тридцатый год после угасания красной звезды Алхары хранителем врат Валистаром из славного рода Илейнариев.
Фиалка замолчала. Она обернулась к Рику, но тот смотрел поверх ее головы. Лорд был где-то далеко, все еще проживая давние события. Женщина тронула его за рукав, привлекая внимание. Аниторн вздрогнул.
— Вот и то, что я искал, — произнес он севшим голосом. — Вот он главный родовой архив. Всегда под носом был, как и врата. На виду, но невидимо. Никаких духов-хранителей, никаких ухищрений, кроме драконьих игр и рун, восхваляющих Огненных Богов и драконов. Должно быть, руны появились, когда были придуманы Игры. С какой целью, теперь уже вряд ли узнаем, иных сведений не осталось. Тайное скрыли очевидным, и ведь сколь времени срабатывало.
Рик усмехнулся и посмотрел на Фиалку.
— Значит, просто позвать стихию? Огонь я хотел отдать, и он перешел к драконам… Я верно мыслю?
— Похоже на то, — улыбнулась женщина. — Надо как-то срыть завет Валистара.
— Он уже исчезает, — ответил лорд и указал рукой на начало надписей. — Я заметил, пока ты читала.
Фиалка повернула голову, рассматривая, как блекнут письмена древности, и поверх них проступают руны. Половина надписи уже была скрыта, и чтобы снова открыть ее, Рику пришлось бы снова использовать свою кровь.
— Идем, — аниторн взял женщину за руку и потянул к лестнице. — Здесь нам делать уже нечего. Теперь я знаю все. Остались, конечно, белые пятна. Но примерно догадаться можно. Илейнарии существовали до Риктора, но жили тихо, не привлекая к себе внимания. Потом была война, в которой отличился первый Илейни, от него начали вести хроники, и прежняя форма имени рода сменилась. Хотя она могла смениться и раньше. Дворец заменил замок на утесе. Драконов начали истреблять, и теперь я уверен, что это совпало со становлением веры в Огненных Богов и подменой правды на вымысел. К тому же драконы имели прямое отношение к прежней веры в некую Покровительницу Алхару, представляя собой нечто вроде идолов язычества. Драконьи земли разорили, и на их месте выросло наше королевство. Илейни скрыли в своих драконниках летунов, охраняя их. Должно быть, люди были впечатлены тем, что мои предки летают на драконах, и великанов начали подчинять. Создали «драконью» магию. Жрецы и маги, а после и не одаренные, почти уничтожили древних, как их называет Валистар, забыв о прежнем поклонении и почтении к ним, считая летунов неразумными тварями. Загнали в драконники, лишили огня и свободы, стаи, избранной пары, в конце концов. Заставили размножаться, как псов, по запаху течки. Конечно, драконы обозлились и стали опасны. Мошки вздумали, что могут управлять великанами, знавшими землю еще до появления человечества.
Фиалка слушала, не перебивая. Она тоже была под впечатлением от послания Валистара, и согласно кивала, пока лорд излагал свои мысли. Они поднялись на поверхность, и вздохнули полной грудью свежий морской воздух. Небо уже начало светлеть, рассвет был не за горами. Рик прищурился, глядя куда-то вдаль, после поднял руки и некоторое время так стоял. Затем выдохнул и досадливо хмыкнул:
— Никакого вихря.
— Позови воду, — пожала плечами затворница. — Ее много под нами.
Аниторн кивнул, устремил взгляд на море, снова замер, а после мотнул головой:
— Не отзывается. Или я что-то не так делаю.
— Еще получится, — улыбнулась Фиалка, прижимаясь к его спине и обнимая за талию.
Мужчина развернулся, ласково посмотрел в черные глаза и склонился к ее губам.
— Будем надеяться, — сказал он, когда их уста разомкнулись. — Пора возвращаться.
— Пора, — кивнула затворница, и они направились к Аскерду, ожидавшему их возвращения.
Эрхольд Дархэйм шагнул из клубившейся тьмы и резко обернулся на звук драконьих крыльев. Он увидел, как удаляется от скалы серый дракон с двумя седоками на своей спине. Черный лорд скрипнул зубами, узнав их. Ревность всколыхнула угасшую было кровь. Ярость затопила сознание, заставляя забыть обо всем, что думал раньше. Тьма закружилась вокруг него, меняя очертания тела, и вскоре у входа в пещеру стоял Виллиан, готовый распахнуть крылья и броситься следом за добычей. Но вдруг застыл прикованный к месту.
Эрхольд опустил взгляд на море и увидел волну, мчавшуюся к скале. Дархэйм взлетел, но ветер, словно взбесившийся пес, бросился на него, закружил, отбросив обратно на скалы. Лорд мотнул головой, поднимаясь на ноги и отступил к пещере. Волна уже достигла скалы, налетела на нее огромным валом и встала стеной перед Виллианом, закрывая от его взора дракона, уносившегося на своей спине мужчину и женщину.
Он попятился, поскользнулся и полетел вниз по ступеням. Черная Сила вырвалась наружу, закружила вокруг тела хозяина, и он провалился в вязкую ледяную глубину, выпав уже в каменном зале. Эрхольд сел, помотал головой. Дыхание восстановилось, и на ноги поднялся уже человек.
Дархэйм огляделся. Все как обычно, руны, восхвалявшие Богов. Все это он уже видел. Затем взгляд его зацепился за нечто новое, чего он раньше не видел. Белесые символы на стене таяли на глазах, прячась под вязь рун. Эрхольд стремительно пересек залу и остановился, читая:
— И это завет мой детям моим, их детям, и внукам навечно. Сохраните врата в мир иной не открытыми, ибо несут даархары на крыльях своих смерть неминучую всему сущему. Нет ключа у тех врат, лишь кровь моя отомкнуть их поможет, оттого берегите друг друга столь яростно, как мать охраняет дитя новорожденное. О дружбе драконьей помните, о том, как добры они с теми, кто друг им. Не предайте доверия древних, заботьтесь о них, как о себе самих. Откликнутся на зов ваш стихии, что всегда служили мне, послужат они и вам, ибо кровь ваша с ними связана навечно по их согласию. Писано в сто тридцатый год после угасания красной звезды Алхары хранителем врат Валистаром из славного рода Илейнариев. — Дархэйм прикрыл глаза, а когда открыл, осталась лишь подпись, но и она исчезла через мгновение. Вновь на стенах были лишь знакомые руны. — Илейнарий… Завет… Ну вот и нашелся ключ.
Эрхольд рассмеялся и поспешил наверх. Вода уже схлынула, и ветер улегся, не бросаясь на Дархэйма. Он посмотрел в ту сторону, куда улетел дракон. Если догнать, то он получит разом потомка первого хранителя и сестру… Неожиданно страх сжал горло, лишая воздуха. Мужчина осторожно опустил взгляд вниз и вздрогнул. Поверхность моря была пустынна, но тот, то манил его спуститься к самой воде, прятался в глубине. Эрхольд шагнул назад, раскинул руки и вцепился пальцами в неровную каменную стену. Он зажмурился, но даже так он чувствовал того, кто смотрел на него через толщу воды, затягивая в смертоносные сети. Едва дыша, Дархэйм выпустил тьму и упал в нее, спеша исчезнуть с проклятого острова.
Уже стоя на стене своего замка, черный лорд произнес, обращаясь к морю, плескавшемуся неподалеку:
— Ничего не меняется. Сегодня я заполучу Илейни и Виалин, ты не сможешь мне помешать.
Глава 28
Когда Аскерд опустился недалеко от своего драконника, замок уже просыпался. Позевывая во двор выходила челядь. Кухари спешили на кухню, горничные забирали у полусонной прачки чистую одежду знатных лордов, дворники начинали чистить двор от сора, появившегося за вчерашний день. Стражи устало терли глаза, ожидая смены. Но стоило дракону приземлится и лечь на брюхо, давая седокам спуститься, как все, кто оказался во дворе, склонились в почтительном поклоне, бросая исподлобья любопытные взгляды на господина и его гостью.