Наследие
Шрифт:
— Представляешь, — вдруг сказал Рик, чтобы нарушить молчание, — а у меня тоже есть магия. Только она не похожа на обычную магию. Рас говорит, что у меня нет источника, и я остаюсь обычным не одаренным. Но огонь в драконах пробудила именно моя родовая Сила. В драконниках Илейни всегда были огненные драконы, и теперь я понимаю почему. Только все равно не понимаю, как это происходит и с чем связано. А еще Рас сказал, что у меня магическое истощение. Вроде бы мне должно быть плохо, а я чувствую себя прекрасно. Вроде бы маги, которые истощают свой резерв, перегорают… — Фиалка рассмеялась, и лорд насупился. — Что?
— Как может выгореть то, чего нет? — спросила затворница, выворачивая голову и глядя на аниторна.
— Поясни, — Рик внимательно смотрел на женщину.
Фиалка заерзала, пытаясь развернуться к нему. Он помог ей, и теперь затворница сидела лицом к лорду. Она накрыла его плечи ладонями, устраиваясь удобней.
— Рик, ты сам сказал — источника нет. Если у тебя его нет, то что будет выгорать? Нет источника, значит, нет резерва, а раз нет резерва, то и истощить нечего. — Он продолжал смотреть на женщину, ожидая пояснений. Фиалка улыбнулась. — У меня тоже нет источника. У Виллианов его вообще нет в том смысле, в котором его понимают все маги. В этом есть положительные и отрицательные стороны. Маг концентрирует Силу внутри себя, и когда выплескивает ее, ему нужно время на восстановление. Но когда подходит срок, он снова полон. Тело Виллиана сродни накопителю. Они берут Силу извне, потом выплескивают, набирают снова. Маг может исчерпать резерв, переутомиться и выгореть, но сейчас стали пользоваться накопителями, однако от выгорания никто не застрахован, и это отрицательная сторона. Но маги способны к восстановлению собственной Силы, и он вновь будет полон ею — это положительная сторона. Виллианы не выгорают, остаются на ногах, если исчерпали себя, не чувствуя недомогания. Однако если под рукой не будет того, откуда можно черпать Силу, Виллиан станет безопасней котенка. Даже его боевая форма зависит от наличия Силы. Они ведь похожи на нас, Рик, и смена личины происходит, когда им угрожает опасность.
— Значит, моя магия приходит извне? — аниторн потер подбородок. — Мой предок сумел избавиться от внутреннего источника, изменив сам принцип поглощения и управления своей Силой? На подобии Виллианов… Он ведь и был тем, кто дал им отпор. Властелин Риерской земли — Валистар Илейнарий. Он был магом-стихийником. Умение пробуждать огонь в драконах, море под нашими ногами, это все его рук дело. И все это ради охраны нашего мира от вторжения.
— Даже не представляю, как он смог избавиться от источника, — Фиалка задумчиво посмотрела на лорда. — Когда мой брат еще не сошел с ума, он много и подробно изучал человеческую магию. Надеялся, что сможет изменить нашу Силу. Она немного близка темной магии, и Эрх мечтал, что мы перестанем отличаться от других и сможем жить не опасаясь уничтожения. У него ничего не вышло…
— Но он пытался полностью изменить собственный дар, а Валистар только изменил способ получения магии. Он был стихийником, и хотя бы огонь остался нам подвластен. Возможно, и остальные стихии, — возразил мужчина. — Я не понимаю, как все это должно происходить, знания рода были уничтожены сто лет назад. Об этом я тоже тебе расскажу. Одно знаю точно, Илейни ведут свой род от первого хранителя этого мира — Валистара Илейнария, властителя, отказавшегося от трона. И предназначение рода не изменилось, мы по-прежнему остаемся хранителями.
Аскерд заворчал, и аниторн замолчал, глядя вперед.
— А вот и остров. Лети туда, мальчик.
Скала возвышалась черной громадой, похожий на голову исполина в разрубленном шлеме. Рик подумал, что при свете дня он никогда этого не замечал. Аниторн вел дракона вокруг острова, указывая, где можно приземлиться.
— Когда-то здесь была горная гряда, — рассказывал он Фиалке, пока Аскерд опускался на каменную площадку. — Она и сейчас есть, только скрыта водой. Этот пик единственное, что осталось возвышаться над морем. Есть еще несколько пиков, но они дальше отсюда. Все, что скрыто морем когда-то было Риером, государством Валистара.
Лорд погладил дракона по шее, стараясь не думать о том, что здесь, точно так же он гладил Гора во время Игр. Мысли о черном драконе приносили боль сожаления и тоску об утраченном друге. Рик снял с пояса накопитель магии, и над их головами завис белый светящийся шар, мягко освещая пространство. Мужчина и женщина направились к пещере. Лорд продолжал рассказывать все, что ему удалось узнать за это время. О жрецах, чей страх правды о том, что произошло в древности на самом деле, почти погубил весь род Илейни и полностью уничтожил огнедышащих драконов.
— Знаешь, — Рик помог затворнице спуститься с уступа, — чем больше я обо все этом размышляю, тем меньше верю в то, что писалось и говорилось столько времени о драконах. И начинаю думать, что жрецы имеют касательство к тому, что количество драконов с каждым годом все больше уменьшается. Свободных летунов почти не осталось. В неволе драконы размножаются мало, и в том, что мы все еще имеем счастье видеть живых драконов, заслуга их долгой жизни. Убил бы, — вдруг остановившись, искренне произнес аниторн. — Разумнейшие создания, со своим норовом, с укладом жизни. Прекрасные, сильные, но доведенные людьми, становятся безумными убийцами и разорителями. Они прекрасно понимают человеческую речь и не могут ответить лишь по одной причине — Боги обделили их даром слова. Но когда с ними долго общаешься, можно научиться различать ответы по звукам. Ты знаешь, что драконы прекрасно общаются жестами? Каждое движение их тела — это жест, имеющий смысл. Да к Бездне, у этих великанов невероятно выразительные глаза. Они умеют смотреть лукаво, обижено, с негодованием, вопросительно, удивленно. Нужно просто быть внимательным и открытым для этих знаний, и драконы щедро делятся им…
— Ты от них без ума. — С улыбкой заметила Фиалка.
Рик хмыкнул и кивнул:
— Да. А знаешь, от кого я еще без ума?
— От кого?
Затворница сделала шаг на следующий уступ, но лорд ее дернул на себя, крепко прижимая к своему телу:
— От тебя, цветочек, — сказал он и ненадолго приник к ее губам.
— Мне никогда не сравниться с драконами, — рассмеялась женщина, как только лорд выпустил ее из объятий.
— Нет, не сравниться, — сказал Рик. И как только Фиалка обернулась, пристально глядя на него. — Ты же не дракон, чтобы соревноваться с ними. Ты моя любимая, и тебе уже нет равных, — мужчина улыбнулся, поддел пальцем кончик носа затворницы и подтолкнул ее вперед. — Идем.
Вскоре перед ними появился черный провал пещеры, похожий на изломленный в крике рот. Светлячок вплыл темноту, выхватывая первую ступень длинной узкой лестницы.
— Осторожней, ступени скользкие, — сказал аниторн.
Фиалка молча кивнула. Ей было не по себе в жутковатой темноте, затопившей пещеру. Женщине крепче сжала руку лорда, почувствовала ответное пожатие и немного успокоилась. Его близость вселяла в затворницу уверенность, но тишина, нарушаемая только звуком их шагов, тревожила, и Фиалке захотелось нарушить ее.
— Когда мы с Дорбом прятались в Северных землях, — заговорила она, — нам как-то довелось попасть в разрушенный замок. Местные говорили, что он проклят, и Дорб решил побывать там. Я увязалась следом, не хотела надолго оставаться одна. Мы так же спускались по скользким ступеням в подземелье. Только там они были покрыты коркой льда. Я поскользнулась, и Дорб не успел меня поймать. Я катилась до самого низа, как по горке. Сердце колотилось, как сумасшедшее, но мне было весело. Правда, хохотала, как сумасшедшая, когда доехала до самого низа. Правда, потом сидеть было больно, зад стал черным, такой был синяк. А следом за мной докатился Дорб, он решил, что так догонит меня быстрей. Так валялись у лестницы и хохотали. Правда, подниматься было уже не так весело…