Наследие
Шрифт:
Достаточно углубившись в чащу, я возвела очередное сухое и теплое убежище из камня. Оставив Фьорда на мое попечение, Люфир отправился к окраине леса снять с мертвого маргла седельные сумки, чье содержимое могло еще не раз нам пригодиться.
Развесив под сводом чума несколько сфер огня, я избавила Фьорда от превратившейся в лохмотья рубахи, осматривая тело на наличие других ран. Посиневшие ребра и ссадины были абсолютной ерундой, по сравнению с ожогом, обезобразившим шею и правое плечо. Часть волдырей, покрывавших обгоревшую плоть, разорвалась
Растопив снег в каменном чане, я довела воду до кипения и, немного остудив, принялась смывать кровь с волос и тела Фьорда. Края пореза на скуле вздыбились под толстой коркой запекшейся крови.
Люфир вернулся, когда я заканчивала приводить Фьорда в порядок. За все это время он так и не очнулся. Его дыхание было неровным, а тело слишком горячим. Расстелив на земле добротный плащ, очевидно снятый с одного из убитых магов, Люфир переложил Фьорда на него и полез в сумку за бинтами.
— Ожог на шее совсем плох, — сказал он, коротко взглянув на мага. — Нужно вычистить рану настолько, насколько возможно.
Подготовив все необходимое, и вооружившись водяным лезвием, я села поближе и под пристальным наблюдением Люфира начала отрезать пораженные участки. Вода окрасилась в красный. Несмотря на обезболивание охлаждением, мышцы на лице Фьорда нервно подрагивали, а пальцы сжимались.
Закончив, я нанесла на вычищенный участок протянутую Люфиром мазь и закрыла рану бинтом.
Устало откинувшись на стену чума, я с тоской посмотрела на Люфира, чей взгляд затерялся где-то внутри Фьорда.
— Лир, я понимаю твои чувства, но без милосердия мы никогда не прекратим эту войну.
— Я был милосерден, — лучник поднял на меня тяжелый взгляд. — Я подарил им быструю смерть. Поинтересуйся у трупов, в чем проявилось их милосердие к Фьорду.
Укол Люфира пришелся в нужное место. Внутри меня бурлила злость на Эла и его подручных, на всех тех, кто забирает жизнь невинных. Но именно эта злость во мне разрушила берилонский дворец и повергла государство в пучину беспорядков. Злость могла только ухудшить положение, и ей нет места на моем пути. Почему же Люфир никак не может этого понять?
— Мстя за товарищей, мы не прекратим бойни. Кто-то должен найти в себе силы остановиться, — мягко сказала я, понимая, что Люфир не будет с радостью прислушиваться к моим словам.
— Или все закончится, когда последний гнилой предатель испустит дух. Ты не исправишь всех. Люди легко поддаются соблазнам и тяжело от них отказываются, как правило, только сложив голову.
— Прекрати говорить такие вещи, я не узнаю тебя, — я болезненно нахмурилась, не находя ни капли тепла в облике Люфира.
— Не узнаешь меня? — угрюмые ноты в голосе лучника пугали. — Того меня, кто приходил в дом твоей семьи, с кем ела яблочный пирог сидя на берегу озера, чьим поцелуям подставляла плечи? Обернись: за стеной полный холода и боли мир, а перед тобой лежит товарищ, чьи раны вряд ли позволят ему выжить. Какого меня ты считаешь уместным видеть в данной ситуации?
Слова Люфира больно хлестали по обнаженной душе, не щадя своей искренностью и открытостью. Поджав губы, я отвернулась и встретилась взглядом с Кристаром. На его лице, порожденном моим сознанием, замерла печаль и сожаление. Впервые я была рада увидеть призрак брата, такой живой и теплый, каким он и запомнился мне.
— Ругаетесь из-за меня? — я встрепенулась, услышав слабый голос Фьорда. — Я польщен.
Маг слабо улыбнулся и закашлялся. Бинты сжали шею, заставив его наморщиться.
— Помолчи. Тебе стоит поберечь силы, — Люфир одарил юношу долгим взглядом.
— Вы пришли спасти меня? — Фьорд попытался сесть, но его даже не пришлось останавливать: в его теле совсем не осталось сил. — Как же это мило, будто мы старые добрые друзья.
— Ты бредишь. Спи, — в словах лучника не было остроты.
— Когда вы так шумите, и мертвый проснется. А что приключилось с моими новыми товарищами?
— Мертвы, — коротко бросила я, стараясь не смотреть на Люфира. Внутри все было сжато и готово к новым нападкам.
— Надеюсь, я не последую за ними. Спасибо, Оника, они порядком меня потрепали, — чум вновь наполнился кашлем и скрежетом зубов.
— Это не я, — предположение Фьорда, что кровь Эла и его подручных на моих руках, потрясла на меня. Вспомнив, что в памяти мага засела картина, как я разрушаю дворец, я нашла оправдание его мыслям.
— Правда, что ли? — его удивила моя непричастность к совершенной расправе. Немного подумав, Фьорд с трудом повернул голову на бок, чтобы видеть Люфира. — Значит, это ты? За мной будет должок. Сказать бы, что я и сам бы с ними разобрался, да вот язык не поворачивается. Отмерз, что ли. Один из них грозился его отрезать, если я не заговорю. Как бы это им помогло?
Попытка засмеяться закончилась новым приступом кашля. На бинтах выступили багровые пятна. Рана на скуле блестела сукровицей.
— Заткнись уже. Будешь говорить, когда встанешь на ноги, — Люфир с упреком посмотрел на Фьорда, и тот, послушавшись, уставился в потолок.
Когда огненный маг наконец задремал, Люфир начал готовиться ко сну.
— Подождем до завтра, станет ли ему лучше, — через плечо обронил он.
— А если нет?
— Подождем до завтра, — чуть тверже повторил он, поворачиваясь на расстеленном плаще ко мне спиной.
Заставив себя сжать зубы и молчать, я осталась следить за сном Фьорда. Навязчивый зуд в солнечном сплетении не давал трезво мыслить, затянув глаза влажной поволокой. Образ Кристара сидел рядом. Поддавшись порыву, я опустила ладонь туда, где находилась рука брата. Пальцы прошли сквозь ставшую прозрачной кожу и коснулись земли. Облик Кристара растворился в воздухе. Последнее, что я увидела, были его губы, растянувшиеся в теплой улыбке.