Наследие
Шрифт:
— Ты говоришь о человеке, воспитавшем меня и научившем всему, что я знаю, — женщина невольно напряглась от пронизавшего слова сына льда.
— Мальчик мой, он затуманил твой взор своими иллюзиями так же, как и всем окружающим его укротителям стихий. Ты не обязан хранить верность тому, кто был предателем с самого начала. Доверься мне, и я покажу, каким может быть мир, созданный истинными магами, — голос женщины смягчился, а взгляд потеплел. — Я и мечтать не могла, что когда-нибудь увижу тебя вновь. Только надеялась, что, когда мое дело будет закончено, ты и тысячи других магов будут жить в
— Твое дело? — Люфир был по-прежнему мрачен. Перемена в матери только вызвала в лучнике настороженность. — А что, если я откажусь последовать за тобой?
В облике женщины больше не осталось презрения и ненависти, только грусть и жалость, злящие Люфира.
— Я не могу заставить тебя довериться мне, — она улыбнулась. — Но когда Орден падет, я позабочусь о том, чтобы с поганого языка Сапфировой Маски больше не слетело ни одного лживого слова, отравляющего чистые умы магов. Ты увидишь его истинный облик и поймешь, что я была права. Тогда мы опять сможем поговорить.
— Орден падет? Ты сидишь скованная, без возможности использовать свои силы, все твои люди мертвы.
— Я справилась с Колодцами, справлюсь и с этим недоразумением, — женщина посмотрела на свои кандалы. — А люди… Материк полон теми, кто не поддерживает Орден. Среди них много способных магов, и не меньше тех, кого несложно обучить. Я не оставлю все так, как есть. Люфир, пожалуйста, не отворачивайся от меня. Помоги мне освободиться, и я клянусь, Орден и его глава ответят за все свои преступления против магов.
— Ты ведь не отступишься? — тихо спросил Люфир. В душе женщины зажегся огонек веры: она услышала в голосе сына смирение, означавшее, что он уже принял решение, давшееся ему с немалым трудом.
— Я обещаю тебе, что никогда не предам своих идеалов.
Костер хрустел хворостом, наполняя маленький пятачок на окраине леса домашним теплом. Перед взором Люфира проносился растелившийся до неба Восточный океан и теплый песок, по которому он бежал навстречу причалившей к берегу матери. Женщина смеялась, подхватывала сына на руки и кружила, целуя лоб и щеки. Она дарила ему завитки раковин и цветные камушки, раздобытые в ложе океана. Ее волосы щекотали мальчику нос. Он просил спеть ему и испечь пирог из привезенных с запада яблок. Пришедший из далекого детства запах соленого ветра, уснувшего в волосах матери, обещал превратить в реальность овеянные снами детские мечты Люфира.
Тонкие пальцы медленно выудили стрелу из колчана. Поднявшись на ноги, лучник снял со спины лук. Точеное древко коснулось рукояти, а тетива беззвучно задрожала от натяжения.
— Я не могу позволить тебе даже помышлять причинить вред Командору. Лучше бы ты отказалась от своих целей, — блики пламени скользили по полированному наконечнику стрелы, направленному в грудь сидящей у костра ошеломленной женщины.
Похоже, разговор не заладился. Это стало очевидно, когда Люфир потянулся за луком. За время его беседы с матерью мы с двумя Смиренными успели погрести под землей тела магов и предать огню союзных укротителей пламени. Еще двумя выжившими оказались маги земли и воды. Маг огня оказал им первую помощь, но посреди беспощадной зимы полевой перевязки было мало.
Я издалека следила за сидящими у костра, и сразу заметила, когда все пошло не так.
— Ты чего это делаешь?! — я вернулась к стоянке, настороженно глядя на тетиву, изогнувшуюся в руках лучника.
— Эта женщина намерена выступить против Ордена с целью уничтожить его и всех, кто с ним связан, — голосом, лишенным эмоций, ответил Люфир.
— Погоди-погоди, она уже не представляет угрозы. Мы отведем ее в Берилон, где за ней присмотрят. Опусти лук, — что же могло приключиться, что он всерьез вознамерился оборвать жизнь собственной матери?
— Худшая из идей. Эта женщина — угроза для всего Ордена и Командора, в частности.
— Вот заладил. Люфир, эта женщина — твоя мать. Опомнись, что ты делаешь?
— То, что должен, — сказал, как отрубил лучник. — Сейчас она враг Ордена. Из-за нее почти полностью уничтожен наш отряд. Оставить ей жизнь — значит подвергнуть всех опасности. Я не могу этого допустить.
Взгляд и слова Люфира четко дали мне понять, что сейчас разговаривать с ним и пытаться переубедить без толку. Покачав головой, я быстрым движением сжала пальцы на стреле, не давая ей сорваться с тетивы. Камень, сковывающий женщину, по моему приказу рассыпался крошкой.
— Уходи, — бросила я через плечо, оцепеневшей укротительнице воздуха. — Беги же!
— Нет, Оника! — прежде чем Люфир успел что-либо сделать, посланный мною порыв воздуха оттолкнул его назад, где его окружила непроницаемая стена из камня и земли.
— Да скорее же! — с третьего окрика женщина, наконец, ожила, и, оседлав ветер, понеслась прочь.
Каменная стена разлетелась от ударившей в нее стрелы, а из облака пыли выпрыгнул, сверкая глазами, Люфир.
— Да стой ты! — я загородила ему дорогу. — Что творится в твоей голове?!
— Оника, нельзя отпускать всякого только потому, что он чей-то отец или мать, — налетел на меня Люфир. — Если бы не наше с ней родство, ее ждала бы та же участь, что и выживших в битве бунтарей. А теперь у нее есть возможность начать все сначала, и, кто знает, не приведет ли она под стены Берилона армию недовольных магов. Нельзя идти на поводу, чьих бы ни было привязанностей!
— Хватит храбриться и делать вид, что в тебе ничего не изменилось бы, забери ты жизнь матери.
— Это неважно! — голос лучника стал звонче, потревожив уснувших на ветвях птиц. — Мое душевное состояние не имеет ровно никакого значения, когда речь идет о безопасности Командора и Ордена.
— Ты не прав, — привлекая Люфира к себе, я накрыла ладонью его пальцы, судорожно вцепившиеся в лук. Его склоненная голова уткнулась мне в плечо. — В большинстве случаев все так, как ты и говоришь. Но ты ошибаешься, полагая, что безразличен Фардну или мне. И сам же это знаешь. Хватит, Лир, прошу тебя. Пусть бежит. Мы предупредим Фардна о возможной угрозе с этой стороны. А пока у нас есть невыполненное задание.
Я почувствовала, как напряжение в теле Люфира, сменилось безбрежной усталостью. В воздухе витал дух сожженных тел и не оправдавшихся надежд. Медвежьи Горы насмешливо взирали на нас, дразня неприступными склонами и заверяя в тщетности наших стараний.