Наследница Богов

Лазарева Людмила

— А, между прочим, где наш светлячок-путеводец? — совершенно опомнившись, вращаясь на каблуках вокруг и оглядываясь по сторонам, спросил гном, утерев рукавом бороду с усами в каплях вина. Подарка Ариадны нигде не наблюдалось. Коридоры разбегались в разные стороны, грозя новыми неприятностями и, возможно, многонедельными блужданиями в темноте — масла могло хватить всего на несколько часов. Перспектива путникам грозила печальная, вполне возможно завершал ее летальный исход — по меньшей мере, от голода и физического истощения. Несмотря на усталость необходимо было двигаться вперед, пока оставались силы. Так и сделали, подозвав совершенно растерянных и обессилевших от страха и ранений собак, бок о бок жавшихся к дальней стене.

Они едва

вышли из грота, как псы остановились и, замерев в каких-то неестественных, паралитических позах жалобно и тихо завыли, уперев взгляды далеко вперед, в одну точку. Как ни старались путники рассмотреть опасность, впереди ничего не было видно — ни движения, ни теней. Ничего! Однако животные все больше впадали в ступор, не замечая ничего вокруг, кроме надвигающейся опасности. И тут Светкин браслет стал явственно покалывать запястье, загоревшись кроваво-красным цветом. Только в эту минуту девушка поняла, что собаки не симулируют испуг, а почувствовали нечто, до сей поры никем из их компании не ощутимое. Что-то незримо приближалось к ним, а они даже понять не могли, какова она, надвигающаяся опасность.

Светлана вгляделась во тьму, подсвечивая то невидимое колеблющимся кругом факельного света, указала глазами гному — ведь должен же он, как обитатель подземных глубин, ориентироваться в кромешной темноте, а тут еще и подсветка имеется!

Бороман вместо ответа вжал голову в плечи и развел руками — ничего. "Там кроме улиток больше ничего не видно"…

— Стройного ряда улиток, — поправил его первородный, напряженно вглядываясь вдаль.

И тут в Светкиной голове внезапно что-то словно перещелкнулось, в глазах будто засияло что-то, и изображение приблизилось так, что она смогла рассмотреть выстроившихся в линию покрытых панцирем моллюсков, и впрямь занявших собой весь коридор впереди. Они ползли медленно, но неотвратимо, и создавалось ощущение полной безысходности. Улитки как будто бы запланировали заранее психическую, а затем и физическую атаку. Атаку?! Битва с улитками! Чушь собачья. Прямо рассказ наркомана, который устроился работать в зоопарк, открыл дверцу черепашьего вольера и выпустил черепах, объяснив начальству: "Только открыл, а они каак брызнут — и в разные стороны! Не догнал". Господи, чего они здесь надышались, что улитки стали ползать едва ли не с человеческими скоростями?!

Одна из центральных выползла, чуть опережая своих товарок, те перестроились римской "свиньей", уперев образовавшийся при этом клин прямо в Светку, ставшую посреди коридора. При этом собаки, изваяниями замершие перед путешественниками, медленно двинулись к моллюскам, с каждым шагом переставляя ноги все более вяло и расслабленно. Их силы будто истаивали по мере приближения маленьких, одетых в кальциевые хитоны, скользящих по слегка влажному полу созданий. Светка протянула факел далеко перед собой — и увидела их оружие! Тонкие неоново светящиеся нити протянулись от главной улитки к понуро бредущим псам, периодически утолщаясь и снова сходясь в волосяной толщине. Вождь (или королева-мать?) моллюсков "раздавал" угощение всему стаду: тончайшей паутинкой развевались неоновые ниточки меж всеми воинами нелепой армады, тянущейся бог весть как далеко по внутреннему коридору.

— Вот эти нас точно высосут насмерть, — едва слышно проговорила Светка, растерянно глядя на спутников. — Бежим? — Предложение прозвучало настолько жалобно и неуверенно что она едва не заплакала от жалости к себе самой, живо представив собственный иссохший до мумифицированного состояния труп, почему-то неваляшкой покачивающийся на неровном полу пещеры от малейшего дуновения сквозняка. Хотя, какой сквозняк может проникнуть в эти жуткие глубины?!

Эльф, выхватив у Боромана полмеха с вином, в два прыжка очутился у кромки неумолимой армады и, мгновенно откупорив пробку, полил ядро нападающих уксусной кислятиной купленной на рынке бражки. Королева-мать неистово запищала, втягивая жирную ногу и изящную

головку с высоко поднятыми рожками под панцирь, нити исчезли вместе с ней, армия смешалась и двинулась к предводительнице, а сид, свистнув собакам, сделал приглашающий жест товарищам, комментируя его одним словом: "Быстро!"

Они бросились бежать, оскальзываясь на мутно поблескивающих разнокалиберных матово поблескивающих в неровном факельном свете спинах моллюсков, не чуя ног и набирая скорость, сопровождаемые свистящим визгом главнокомандующей и ее пострадавших приближенных. Под их весом улитки похрустывали, некоторые панцири ломались, и тогда ноги оказывались забрызганы зловонной и тягучей слизью раздавленного моллюска. Но эти панциреносцы сами по себе оказались совершенно безопасными, пустоголовыми и бестолковыми созданиями. Псы неслись перед путешественниками, прижав уши, не оглядываясь и едва слышно подвывая. Коридор сужался все больше, количество улиток уменьшалось с каждым шагом, и, наконец, у входа в узкий лаз они и вовсе закончились. Дальше идти было некуда.

Гном, посветив факелом внутрь, огорченно повертел головой, крякнул и полез внутрь, глухо прогудев, чтобы втягивались не задерживаясь. Светлана последовала за ним, ощущая всем телом, что испещренная выпирающими краями поверхность норы продолжает сужаться и удивляясь, как крупнотелому Бороману удается не застрять в дырке каменного бутерброда. Она дышала тяжело и прерывисто и абсолютно ничего не видела перед собой, только чувствовала движение большого сильного тела впереди, затем ощутила движение позади себя и запоздало подумала о том, как эльф обойдется без света факела: трудно ему придется, светлому эльфу — вовсе без света.

Гном охнул, бухнул о камень металл, послышалось приглушенное: "Скорее же, скорее!" — и его крепкая сильная рука подхватила Светку за руку, вытягивая из узкого лаза, словно пробку из бутылки. Эрэндил выкатился следом, закашлялся, зажимая рукой рот, с придыханием произнес едва слышно несколько гневных слов. "Осторожно, взялись за руки, и пошли за мной, — командовал гном, бережно, но надежно вкладывая Светкину ладонь в свою твердую, словно камень, шершавую руку. — Вперед, быстро! Свет не зажигать". Вторую Светкину ладонь подхватила большая узкая рука, вцепившись в нее мертвой хваткой, и девушка поняла, что эльф ужасно боится.

Так они двигались, наощупь и в молчании, довольно долго, вслушиваясь в неясные шорохи и шуршание вокруг, пока звуки не стихли вовсе и Бороман не выдохнул облегченно, разрешив воспользоваться факелом.

— Мы прошли! — В голосе его слышалось торжество победителя. — Вышли живыми из гнезда каменного червя, полного детенышей! Такого даже старики не помнят. Ведь гады кое-где задевали нас своими хвостиками, но не подали сигнал самке. Мы живы, хвала Святой Плоти!

Наощупь нашли зажигалку, облили маслом тряпки на черенке факела и подожгли. Он скупо осветил узкую тропку, вьющуюся вдоль бесконечно пропасти, заглянув в которую, девушка едва не упала — так закружилась голова. Она испуганно посмотрела на гнома: он чудом вывел их, рискуя всякую секунду свалиться в тартарары.

Но главным оказалось одно — они выбрались туда, где было спокойно. Относительно спокойно. Она посмотрела на браслет, всю дорогу сигналивший ей о бедствиях. Однако тот затих, и не подавал признаков жизни.

Надолго ли?

Глава девятая,

где путники возвращаются к свету

Держа факел высоко над головой, Светлана растерянно огляделась. Факел нехотя выбрасывал вверх кусочки пламени, треща и то и дело вспыхивая. Места в подземелье было много, но идти путникам, собственно, оказалось некуда. Это только в героических американских боевиках идеальным роялем в кустах заплутавшим непременно попадался нужный обрывок карты, где обязательно находилась оптимальная тропка, ведущая в нужном направлении. В жизни обычно случается совершенно иначе.