Наследница чужой жизни
Шрифт:
Нужно выпить кофе. На прощанье поднял голову и помахал львам. Жаль, что вы сидите так высоко, что я не могу потереть вам носы на счастье, тихо сказал Стас и поспешил обратно, читая вывески на домах в поисках кафе.
И вот что оказалось странно, сколько ни петлял Стас по переулкам, кафе, где можно кофе выпить ему не встречалось. Попалось несколько ресторанов, в которые заходить не хотелось. И вдруг ноги сами привели к Новому Арбату. Стас перешёл через подземный переход и покрутил головой. Место казалось ужасно знакомым, даже погода была такая же, как в тот день, когда они с Алисой тут были. Повинуясь инстинкту, Стас пошёл
Стас прибавил скорости, он почти бежал от нетерпения. Ну, конечно, это тот самый переулок, а вот и кофейня Он быстро зашёл внутрь. Посетителей мало. Столик у окна, который выбрала Алиса, свободен. Стас рухнул на стул. Сил не осталось даже посмотреть меню. Заказал круассан с ветчиной и двойной американо.
– Если можно, поскорее, - сказал он симпатичной девушке с хвостиком.
– Вы торопитесь? Вам с собой?
– Я просто голоден, - сказал Стас.
– Постараюсь, - улыбнувшись, официантка убежала, а Стас закрыл глаза, пытаясь вспомнить, о чём же они с Алисой говорили.
– Пожалуйста. Так быстро, как смогла, - официантка расставила на столе еду и выжидающе уставилась на Стаса. – Что-нибудь ещё?
– Счёт, - Стас откусил большой кусок тёплого круассана. Восхитительно. Жаль, что он не помнил их разговора с Алисой. Да и вряд ли они могли говорить о чём-нибудь важном. Два незнакомых человека. На миг вспомнилось лицо Алисы: напряжённое, не располагающее, ни к разговору, ни к знакомству.
Расплатившись, Стас вышел на улицу и сощурился от яркого солнца. Как же прекрасно, когда в Москве солнце и жаль, что оно бывает так редко. Так, куда же пошли тогда? – сосредоточился Стас. Повертел головой, а потом, словно кто-то толкнул его в плечо, развернулся и пошёл в противоположную сторону. Впереди возвышалась очередная арбатская книжка, возле которой стояла небольшая группа людей и женщина в шубе - экскурсовод. Стас остановился.
– Дома в стиле советского постмодернизма, - бодро вещала женщина.
– Считается, что задумывая ансамбль Нового Арбата, — Никита Хрущев был вдохновлен современными американскими городами — застроенной небоскрёбами набережной Гаваны, широкими проспектами Нью-Йорка. Благодаря необычной архитектуре «домов-книжек» Новый Арбат в советские годы зачастую называли «московским Бродвеем. Цокольные помещения занимают магазины, а верхние этажи сдаются под офисы».
Услышав про офисы, Стас посмотрел на двадцатишестиэтажное здание. Что- то внутри подсказывало: офис здесь. Но на каком из двадцати шести этажей?
– Здания возводились в рамках проекта по застройке Калининского проспекта — это старое название улицы Новый Арбат, бывшее в употреблении до 1993 года. Руководил проектом главный архитектор Москвы — Михаил Посохин. Однако многие москвичи не оценили облик новых строений и по имени архитектора и их форме прозвали высотки «посохинскими сберкнижками», - лез в уши Стаса навязчивый голос экскурсовода через микрофон.
Вообще-то Стасу нравилось слушать историю Москвы. Да и когда он первый раз попал сюда, ему Новый Арбат понравился. Тогда, правда, был вечер и все фасады, и сами дома– книжки по периметру, переливались огнями.
Группа двинулась вперёд, а женщина-экскурсовод, посмотрев на него, сказала:
– Присоединяйтесь, молодой человек. У нас бесплатная экскурсия.
– Нет, спасибо, - Стас, обойдя группу, приблизился к высотке и вошёл в подъезд. На входе вертушка, а в стеклянной будке мужчина пенсионного возраста с поседевшими кустистыми бровями и редкими волосами.
– Вы куда? – деловито осведомился он.
– Знаете, был тут однажды, а номер офиса не помню, - Стас чувствовал себя неловко, хотя лицо мужчины казалось ему знакомым.
– А название фирмы помните?
– Нет, к сожалению. Даже этаж не помню.
– Ну а чем фирма то занималась?
– Путешествия по… заказу, - Стас смутился. – Вывески у них не было.
– Слушайте, - мужчина внимательно посмотрел на Стаса. – Вы не помните, зато я вас помню. И помочь могу, если, как в прошлый раз, ручку, как говорят цыгане, позолотите.
– Вы меня помните? – обрадовался Стас.
– И этому две причины есть, - ещё шире улыбнулся вахтёр. – Все про офисы спрашивают, а вы девушку искали.
– Точно, - обрадовался Стас. – Девушку с рыжими волосами.
– Я уж про волосы не помню. А вы, видимо, в ту контору попали, если память вам отшибло. Наверно, пришли в суд на них подать? Они шарлатаны, точно вам говорю. Хорошо, последнее время к ним почти никто не ходит.
– Да я в аварию попал, вот и с памятью проблема, - признался Стас. – А контора не при чём. Мне нужно узнать кое-что, - Стас полез в бумажник и достал тысячную купюру. – Если поможете, буду благодарен.
– Да как не помочь, - мужчина схватил купюру. – Комната пятьсот двадцать, пятый этаж. Ихний представитель прошёл туда полчаса назад.
– Спасибо, - Стас проскользнул в вертушку и не в силах ждать лифта, бегом поднялся на пятый этаж. Задохнулся. Нетренированное тело давало о себе знать, но нетерпение гнало вперёд. Постучал в нужную дверь, пытаясь выровнять дыхание.
Дверь распахнулась. На пороге высокий старик с седыми, зачёсанными набок волосами. Глаза просветили его насквозь, как рентгеном.
– Ну, здравствуй, Станислав, - сказал старик. – Знал, что ты придёшь.
– Мы знакомы?
– Нет, - тот протянул ему руку. – Вот сейчас и познакомимся. Валерий Никандрович.
– А откуда вы меня знаете? У меня, правда, с памятью проблема после комы. Я как-то помню всё выборочно. Но тут другой человек был.
– Правильно. Товарищ мой. А ты проходи, садись, - Валерий Никандрович посторонился.
– Мы с тобой чайку сейчас попьём. Я как раз конфетки купил вкусные. Мишка в лесу.
– Да я по делу.
– Знаю, я всё про твоё дело. Ты раздевайся, - старик кивнул на вешалку. Дождался пока Стас повесит на крючок пуховик.
– Это я вас туда отправлял. К декабристам. И следил за вами всё время. Вы молодцы. И девушка такая отчаянная. Я до последнего момента верил, что вам удастся историю изменить. Вы мои любимые, как это модно говорить, попаданцы. – Да ты садись. На тебе лица нет. Ты не помнишь, конечно, ничего. Но ты и не должен. Мало кто, когда в тело возвращается, помнит. А вот девушка твоя, почему, не помнит, не знаю.