Наследница для Чудовища
Шрифт:
Логичный вопрос зарисовывается. Какого ж хрена происходит? Разве можно просто так явиться на чужой рудник и вытворять там что вздумается? Мне можно.
После того как Айхан вновь был повержен и сбежал как побитая собака, рудник опустел. Там остались только мирные трудяги и землекопы. Головорезы Айхана с тяжелой подачи Грома уже горят в аду, занимая местечко для нас.
Я, с зазнобой и Лариской прилетел в Якутию и первым делом объявил о смене власти. Олесю там уже знали. Меня подавно.
Рядовым мужикам и сотрудникам все равно, лишь бы деньги
Я стою за воротами своего дома, а Касым усмехается и не верит в положение Олеси.
— На полном серьезе. Моя Якутка любого в бараний рог свернет. Воспитание Тамерлана сказывается, так что не обессудь.
На расслабоне развожу руки в стороны, но чувствую — начинаю замерзать.
— Зачетная баба. — Он растирает запястья, — А от меня, что требуется?
— Найди. — Всего одно слово, но сколько гнева я вкладываю в него. Ненависти. До безрассудства. — Ты должен привезти мне голову Айхана. Косматую, сука, голову! Я не могу доверить это дело никому больше, Касым. Ни один из бойцов с тобой не сравнится. У меня теперь женщина. Дочь. Я должен охранять их и рудник.
— А как же Гром? Лидер всегда следует кодексу чести. Я изгой.
— Каким бы ни был Громов, он согласится. Только втроем мы можем действовать эффективно, боец. Артём уже нарушил кодекс, не убив тебя, хотя должен. Ты вернешься в группировку Касым, если доведешь дело до конца.
— Годится.
— Свободен.
***
Неделю спустя.
Олеся.
Я еще сплю. Сколько сейчас времени? Морщусь, почему мне так щекотно? Открываю глаза.
— Доброе утро, Олесь.
Ни свет ни заря Эмин держит меня за руку. На нем только шорты, совершенно домашний вид. А я волнуюсь. Для чего понадобилось Эмину будить меня так рано? Будить и щекотать нос кончиками пальцев.
— Что-то случилось?
Но мужчина не отвечает. Загадочно шарит в кармане, достает оттуда нечто блестящее. Он подтягивает мою руку к себе ближе и… надевает на безымянный палец кольцо. Я замираю, перестаю дышать.
В комнате полумрак и северное солнце не успело осветить пространство. Однако, даже в таких потемках Эмин видит мой откровенный ступор. Второй рукой мужчина складывает мои пальцы в кулак, склоняется, целует кисть.
— Вот где ты должна врагов держать, Олесь. В кулаке. Сильном и уверенно сжатым. Мятежница, не забывай, чья ты женщина.
— Эмин…
Мои губы трясутся от волнения. А он продолжает:
— Ты заслужила авторитет среди бойцов своим умением вести дела в большой империи. Молодец, детка. Теперь в группировке Громова тебя считают конкретной. Никогда не снимай этого кольца. Я не хочу говорить для чего, если интересно спросишь у Вероники Сергеевны.
Не отрывая губ, Эмин скользит ладонью по моей руке к локтю, на секунду замирает, а потом наваливается на меня сверху. Он улыбается. Значит, все хорошо.
Хлопаю ресницами в ответ на легкий прищур Эмина. Мы занимались сексом столько раз, но каждая близость ощущается как первая. С Чудовищем всегда так, он играет с женским телом будто на музыкальном инструменте.
— Какое красивое, — перевожу внимание на украшение, сияющее даже в тусклом свете, — с рубинами.
— Символ моей страсти к тебе… Якутка.
— Ты что, делаешь мне предложение?!
Вскрикиваю. Подпрыгнула бы на месте, но Эмин не дает возможности. Плотно прижимает собой к мягкой постели. Сегодня Чудовище действует на меня по-особенному опьяняюще, и наша отдельная спальня пропитывается свежим ароматом Эмина, со сладкими нотами. Я дурею, когда мужчина пользуется именно этим гелем для душа.
Эмин замирает и явно подбирает слова для ответа:
— Я уже предлагал тебе свое сердце. Ты отказала.
Он вспоминает тот день. Самый больной для меня, ведь, казалось, что мир вокруг рухнул и я вместе с ним.
— Прости…
— Обиды нет, но сейчас все изменилось. У нас дочь, а это значит, дополнительный интерес к нашей семье. Надо быть осторожнее, нельзя допускать лишней шумихи. — Как же тихо он говорит, шепчет, склоняясь к моей шее. Глубоко вдыхает. Я надела красную шелковую сорочку. Эмин без ума, когда я в красном, со дня собрания бойцов в особняке Артёма. — Гражданской женой моей будешь, Олесь. Пока Лариске не исполнится пять.
Господи. Да мне плевать на штампы, главное, что я все еще рядом с этим мужчиной. Любима им и люблю взаимно.
Я готова на все и теперь начинаю понимать Веронику Сергеевну, которая хвалилась, что даже, если весь мир обернется против Громова, она будет стоять за его спиной и молча подавать патроны. И я буду! Навсегда! Эмин вовсе не Чудовище, он самый лучший мужчина из когда-либо созданных!
— Я согласна… Согласна на все Эмин, лишь бы вместе…
Темнота во взгляде любимого очаровывает. Он возбуждается от моей покорности. Выдыхая, Эмин накрывает мои губы своими, как одержимый, переплетает языки, чуть прикусывает, облизывает по контуру. Я чувствую, как содрогаются его мышцы от нетерпения, как напрягается пресс. Эмин стягивает с себя шорты вместе с бельем. Касается моих бедер. Я слышу, как трещат по швам трусики.
До огненной тяги мое тело реагирует на мужчину, не сдерживаю стона и взвинчиваюсь в его руках от желания, от ощущения его горячей кожи, от аромата нашей страсти, от того, как его член ритмично скользит по моим набухшим складкам, массируя клитор и дразня, но не проникая в меня.
Склоняясь ниже Эмин, задирает сорочку, с жадностью вбирает губами мои соски, слегка посасывая, обводит языком и ласкает им на самых кончиках. Одаривает поцелуями мои груди по очереди. Меня пронизывает, будто иглами, электрическими разрядами. Я хочу большего и выгибаюсь, пытаюсь поймать тугую головку в свое лоно, ощутить горячую наполненность, сжать ее мышцами и подарить Эмину себя, отдаваться без остатка. Долго и пошло.