Наследница для Чудовища
Шрифт:
А мне без разницы, я растворяюсь. Не моргаю. Я вижу лишь сияющие карие, те, что принадлежат Эмину. Что есть сил сжимаю пальцами подлокотники.
— Помню.
— Хорошо. — Твердо продолжает Громов, постукивая ручкой по листам. — Я выполнил условия со своей стороны. Пора и тебе за слова ответить.
Я продолжаю смотреть на Эмина, находя в нем спасение. Он действует лучше любого успокоительного. Эмин расслаблен, значит, и мне не о чем беспокоиться.
— Вы говорите так, будто моего брата уже нет в живых. Не забывайте,
— А это я авансом. Видишь? — Он протягивает руку, забитую татуировками, и указывает на Эмина. — У меня есть ликвидатор. Ты в курсе кто такие эти люди? Замут убьет Айхана. Лично расправится с особой жестокостью.
Как неприятно. Господи. Артём снова напоминает мне кем является Эмин на самом деле. Тяжело осознавать факт, что у моего мужчины словно две души. Он заботливый отец и внимательный любовник. Землю грызть будет, но принесет в дом самое лучшее. И в то же время Эмин — бандит. В его дела лучше носа не совать вообще, чтобы не помереть от ужаса. А я почти начала привыкать.
Крепче впиваюсь в подлокотники, царапаю ногтями дорогую кожаную обивку.
— Не удивили. Вы же привыкли играть в людские жизни как в шахматы.
Громов искусный манипулятор. Психолог. Он с легкостью может определить слабые стороны человека и надавить побольнее. А уж если соединить его с Эмином вместе, то эти два мужчины заставят плакать даже каменную глыбу.
И это сейчас не метафора. Ведь у каменной глыбы совести придется в разы больше, чем у меня. Ее можно задеть за чувство вины. Хуже мнения, чем сложилось у незнакомых бойцов и Громова обо мне, уже не будет.
Артём поднимается с кресла, откладывает бумаги на столик и начинает маятником ходить передо мной туда-сюда.
— Девочка, мы не трогаем невиновных. Мы уничтожаем тварей. Тех, кто насилует, грабит, сам замечен в убийствах. Запомни.
Мне не страшно совершенно. Я злюсь. Хочется прямо сейчас вскочить, взять за руку Эмина, забрать Лариску и уехать туда, где хорошо. А не вот это все. Но, видимо, допрос от Громова был неизбежен. Перед ним сияет цель, которую он добивался долгие годы и просто так Артём от нее не откажется.
— Вы прям санитары леса.
Сквозь зубы цежу, а сама зависаю взглядом на руках Эмина. Мне нравится его золотистая смуглая кожа и теплые ладони. От прикосновения которых начинаю таять. Сейчас Эмин сжимает ладонь в кулак, Чудовищу тоже неприятно наблюдать за давлением.
— Интересное сравнение, но ты права. Таким ублюдкам как Хамаровы не место среди порядочных людей. Одного убрали и второго скоро определим к покойничкам!
При упоминании отца у меня болью простреливают виски. Артём перешел грань, словно ножом полоснул по еще незажившей ране. Все без исключения видят, как я начинаю трястись. Кусаю губы, желая провалиться сквозь землю, сгинуть. Лишь бы подальше из этого ада. Невольно встречаюсь глазами с Эмином и боец не выдерживает, резко поднимается с дивана:
— Гром!
— Отставить. — Лидер вытягивает ладонь, обозначая допустимое расстояние между мной и Чудовищем.
— Ты жестишь, Гром.
— А тебе вообще лучше подождать на улице. Сходи продышись, Замут.
— Перестань ломать девчонку!
Кажется, назревает конфликт, финал которого может перерасти в Армагеддон. Чудовище зол, хотя пытается себя контролировать. Но ему очень сложно из-за темперамента. И Громов об этом осведомлен прекрасно. Сам сделал из нормального человека хищника, чтобы надежно охранял хозяина. А хищник-то нервный, перепутать может. Сожрать лидера и не подавиться.
Два здоровенных амбала становятся друг напротив друга. Такие сильные, могущественные, что у меня дыхание перехватывает. Один сдержанный, холодный как лед. Второй чистое пламя.
— Выйди покури, Замут. Олеся тебе слишком дорога, чтобы ты мог рассуждать трезво.
Теперь трясет от напряжения Эмина. Громов слышит, как хрустят кулаки за его спиной и дергает бровью. Какие же вы оба упертые и гордые, никто не желает уступать. Я облизываюсь и вжимаю голову в плечи, когда Эмин склонившись максимально близко к Артёму, говорит:
— Завязывай с жестью, Гром.
Всё. Я не идиотка, чтобы продолжать смотреть на две бомбы замедленного действия. Плохо будет всем.
— Секундочку-секундочку! Замут, я не обижаюсь на Артёма, ни капельки!
А Громов ухмыляется.
— Слышал, Замут? — Лидер разворачивается и направляется к шкафу, распахивает створку, достает оттуда толстую папку. Возвращается, кидает мне на колени. Приказывает изучить. — Понимаешь, ли боец, а с Олесей Викторовной по-другому никак! Ей хоть кол на голове теши, все равно продолжает исполнять хуйню!
— Больше не буду…
Достаточно. Я захлопываю папку и растираю глаза в надежде навсегда позабыть информацию в наспех пролистанных документах.
Я видела фотографии девушек, моего возраста отданных насильно за стариков. Дальнейшая судьба их неизвестна. Видела копии договоров на брак, подписанных лично Тамерланом. Ее видела… маму. Настоящую. Мы очень сильно друг на друга похожи, но я не помню детства совсем. Считайте меня черствой, ничего не испытаю кроме принятия.
— А что это так?
Кажется, все, до последней статуэтки в гостиной наполняется иронией Громова. Он, как всегда, победил, да и Эмин наконец выдыхает с облегчением.
— Я вам верю, Артём.
Громов щурится, ведь ему точно недостаточно моего согласия.
— Зря не долистала до конца, там есть информация, от которой ты и Айхана возненавидишь. Будешь смотреть? Не будешь? — Я отрицательно киваю и протягиваю обратно документы в руки Артёма. — Хамаров был замечен здесь. В этом городе. Он искал тебя и Лариску. А знаешь зачем? Потому что дочь твоя наследница рудника!