Наследница двух рас
Шрифт:
– Снова ты, замарашка, – сказал сквозь стиснутые зубы Терри, заходя в класс с несколькими друзьями.
– Что ты тут забыла?
– Теперь я учусь с вами, – едва слышно ответила она.
– Это же нелепость, как ты можешь оказаться вместе с нами в одном классе?
– Отстань от меня, – ответила Силена, машинально начав искать в сумке зеркальце, чтобы посмотреть, нет ли на её лице чернил. Почему-то она всегда ими пачкалась.
– Что ты забыла тут, малолетка? – спросил один из его друзей, подойдя ближе.
– Не такая я и маленькая, раз учусь лучше вас, – сказала девочка, совершенно не испугавшись, гордо подняв голову.
– Ой, какие мы важные! Ты себя видела хоть раз, вечно грязная и
– А тебе какое дело? Зависть берёт, что я хоть читать умею, в отличие от тебя?
– Да что ты о себе возомнила, замарашка? – выпалил он, резко дёрнув за ремень её сумки – Для твоего сведения, несмотря ни на что, я тоже хорошо учусь. – Это было чистой правдой. Терри был всегда в пятёрке лучших по успеваемости.
– Но не лучше меня, – констатировала та, зная, что зацепит парня.
– Как ты смеешь так разговаривать со мной? – злобно спросил он, вцепившись в руку девочки, причиняя боль.
– Отпусти, иначе я всё расскажу, – пригрозила она.
– Да? Никто из ребят не станет знаться с такой зубрилой, как ты, так что заступников не найдёшь, а учителям наплевать на нас. Им важна только общая успеваемость.
– Тогда моя бабушка поговорит с твоими родителями, – вдруг сказала девочка, но значительно тише. Она не любила жаловаться и никогда этого не делала, и сейчас решила просто припугнуть Терри, надеясь, что их бессмысленная ссора сразу закончится.
– Я тебя прошу, «бабушка», – он сделал ударение на это слово, пытаясь показать своё сомнение в этом, но всё же отпустив её руку, – тебя из приюта взяла, об этом все знают.
– Ты не только замарашка, а ещё и приёмыш, – встрял в разговор один из его приятелей.
Слово прозвучало как приговор. Девочка еле сдержала слёзы, хоть и знала, что это неправда. Но если Силена начала бы вдаваться в объяснения, её бы подняли на смех. Этого она хотела меньше всего.
– Оставь меня в покое, – только и сказала она, продолжая смотреть на Терри. Он хотел только порисоваться перед толпой одноклассников, но их ссора явно вышла из-под контроля.
– У тебя и родителей нет? – спросил он, сильнее рванув сумку девочки на себя, отчего Силена подалась вперёд. Увидев её глаза, которые были полны боли, злости и, самое интересное, жалости к нему, он резко отпустил её, девочка с приличной скоростью отлетела назад. От этого она с грохотом упала на пол, сильно ушибив локоть, на который приземлилась.
Тогда Силена думала, что отмолчаться, сделать вид, что ей всё равно, лучше, чем дать отпор. Нет ничего страшнее детской жестокости, поэтому на самом деле нужно было поступить наоборот: и если уж тебя давят, ты просто обязана задавить в ответ. Но это она поняла слишком поздно.
– Ой, да вы посмотрите, она ещё в детских колготках ходит, – давясь от смеха и показывая на задравшийся подол платья, сказал кто-то из ребят, в то время как девочка, поднявшись, одернула юбку и начала собирать выпавшие из сумки книжки и тетрадки. Все в классе задорно захихикали, особенно Терри, называя замарашкой или приёмышем. Силена выбежала из класса, не найдя в себе сил остаться, а в голове по-прежнему раздавались голоса одноклассников, смеющихся над ней.
Никто даже не заступился за девочку, хотя Силена была младше всех. Увидели в ней человека, не способного как-то ответить. С того дня не только Терри стал смеяться над ней и обзывать. Это начали делать многие, желающие почувствовать свою силу, избрав самого слабого в качестве жертвы. Возможно, они всю жизнь станут поступать именно так, выбирая путь наименьшего сопротивления, в этом будет заключаться их слабость, граничащая с ничтожностью.
Теперь, когда Силену называли замарашкой, она почти не обижалась, было больно от другого прозвища – приёмыш, мало того что она рано потеряла родителей и над этим издевались, так ещё и подвергали сомнению её родство с бабушкой. К сожалению, в старших классах нельзя было сдать итоговые экзамены экстерном, поэтому Силена проучилась около двух лет, слыша оскорбления и испытывая унижение. Она продолжала учиться лучше всех, стараясь не обращать ни на что внимания, даже когда узнала, что за глаза её называют всеобщим посмешищем и сплошным недоразумением из-за её неуклюжести и вечной перепачканности чернилами. Жизнь тогда, по сути, была для неё сущим кошмаром. Те времена породили в ней столько комплексов, что приходилось с ними бороться и по сей день.
На выпускной бал Силена не хотела даже приходить, но объяснить бабушке своё нежелание она никак не могла. Поэтому пришлось надеть атласное чёрное платье, купленное специально в хорошем магазине, где часто приобретала себе наряды Кэтрин, и в тон туфли на невысоком каблуке. Волосы, впервые покрашенные в салоне не так давно в золотистый цвет из темно-каштанового оттенка, уложили в замысловатую причёску, украсив небольшими шпильками со стразами. И из вчерашнего угловатого ребёнка-подростка, вечно ходящего в довольно бесформенной спортивной одежде, джинсах и детских кофточках, Силена смогла превратиться в красивую молодую девушку. Многие одноклассники её не узнали, когда она пришла в школу, что слегка шокировало Силь.
Терри долго наблюдал за девушкой в чёрном строгом платье, которая будто приросла к одному месту, глядя, как за окном наступает поздний вечер, а на небе уже загораются первые звёзды недалеко от появившегося тусклого месяца. Он был уверен практически на все сто процентов, что не знает её, и готов поклясться, что она похожа на королеву. Парень сильно изменился к концу учёбы в школе: перестал общаться с плохой компанией, стал лучше учиться и одеваться, даже сегодня он выбрал для себя чёрный костюм, сшитый по его спортивной фигуре, и лаковые туфли; даже его причёска, вернее, её отсутствие, в виде стрижки под ноль, прекрасно гармонировала с его нарядом. Терри не видел лица приглянувшейся ему девушки, поэтому решил просто окликнуть в надежде, что она повернется. И тогда он сможет пригласить её на танец.
– Извините.
Девушка развернулась на устойчивых каблуках к нему, и Терри, немного хмурясь, начал всматривался в черты её лица, показавшиеся ему отчего-то знакомыми. Пронзительные ярко-серые глаза, длиннющие ресницы, словно крылья ночного мотылька, поднимались и опускались, точно очерченные брови вразлёт и этот гордо вздёрнутый небольшой носик. Он узнал бы это лицо из тысячи, нет, из миллиона.
– Замарашка? – неуверенно скорее спросил, чем просто утвердительно сказал он. Блэк почему-то только сейчас решил признать, что она изменилась, повзрослела и похорошела. И почему он не хотел замечать этого раньше? Почему боялся признать? Силена смотрела на него молча, не отрывая глаз, пока их полностью не заполнили кристально чистые слёзы, которые спешно скатились по обеим щекам, оставляя на них мокрые дорожки. Именно этот образ глубоко засел в душу Терри. Впервые она заплакала за всё время унижений и обзывательств при ком-то. Единственное слово, произнесённое им сейчас, стало последней каплей в доверху наполненной чаше терпения. Больше не было ни сил, ни желания сдерживаться. Именно тогда Силена решила, что навсегда уедет подальше от Оушен Плэйс, ни за что не станет поступать ни в один из колледжей Таллахасси и больше не встретит этого человека. В тот вечер он хотел что-то сказать ей не обидное, а приятное, но девушка со всех ног убежала из школы, так и не узнав и не услышав это. Тем вечером она последний раз видела Терри Блэка.