Наследница Ингамарны
Шрифт:
— Я посвящён огню. Сагган — страстное и ревнивое божество. Он не терпит соперников. И соперниц. Тебя, кажется, зовут… Пойдём.
— А почему бесплодные земли наступают на Сантару? — спросила Гинта у деда на обратном пути.
— Я бы и сам не прочь в этом разобраться, — усмехнулся он.
— Сурсы исчезли во время последней Ночи Камы, — помолчав, сказала девочка. — Выходит, что-то ей всё же удаётся. Даже при помощи этого зеркала. Следующая Ночь Камы через одиннадцать лет. Значит, опять что-нибудь исчезнет…
— Не думай об этом, дитя моё. Одиннадцать лет — срок немалый, а нумады не сидят сложа руки. Боги и люди не допустят, чтобы погибла наша прекрасная страна. Тебе понравилась роща?
— Да. И святилище.
— Лечил. Я его потом долго вспоминал. Пятилетний малыш с грустными глазами… Он мог часами сидеть у алтаря и смотреть на огонь. И не хотел говорить с людьми. А когда к нему приставали, начинал плакать. Я сразу понял — этот ребёнок принадлежит богу. Сагаран, наверное, лучше всех в Сантаре владеет стихией огня.
Входить в контакт со стихиями учили, начиная с первой ступени. Вообще-то заклинания духов огня, воды, земли и воздуха в Сантаре знали все. Ведь среди заклинаний были и общеизвестные, просто далеко не в каждых устах они имели силу.
Гинта с раннего детства привыкла слышать, что в воздухе, который вроде бы кажется пустым, постоянно витают нэфы — бесплотные, невидимые божества, подданные небесного бога Нэффса. Они в основном миролюбивы и сговорчивы. Куда опаснее многочисленные нафф — души, ожидающие следующего воплощения. Есть среди них и злые. Правда, вредят они в основном тем, кто досадил им при жизни.
Духи огня любят позабавиться, и забавы их порой небезопасны для людей, но вообще-то сагны бесхитростны, и их можно обмануть. Главное — не бояться их. Или хотя бы делать вид, что не боишься. Гинта видела, как спокойно дед поправлял в камине куски сандана, держа руку прямо в огне. А мангарты проходили сквозь большой костёр целые и невредимые. Но девочка знала: слишком долго обороняться от огня невозможно. Нельзя затягивать игру. «Не забывай, что сагны в своей стихии, а ты нет, — говорил дед. — И если нумаду или искусному колдуну легче выбраться из горящего дома, чем обычному человеку, то это не значит, что он не может погибнуть».
Самые коварные — духи воды, линны. Самые древние и вечно юные божества. Прелестные белокожие линны с огромными прозрачными глазами и голубоватыми волосами. Ханны им сродни, ведь они, по сути, божества замёрзшей воды. Но ханны большую часть цикла далеко — на вершинах гор. Со льдом и снегом в Сантаре редко имеют дело, а вот без воды и дня не проживёшь. Но и гибнут от неё чаще, чем от других стихий. Гинта не раз видела испытания, которые проходили мангарты в конце обучения. И если пройти сквозь костёр, не опалившись, и спрыгнуть, не ударившись, с большой арконы могли все, то долго продержаться на поверхности, если тебя связанным бросили в реку, удавалось очень немногим. Вода — самая загадочная стихия. Даже когда она спокойна, в ней нет постоянства. Полог зыбкого, обманчивого света, под которым затаился мрак. Бездонное зеркало мира, хранящее в своей глубине множество отражений. Странный, искажённый, опрокинутый мир. Холодный и чужой. И как, наверное, страшно попасть в него. Таома говорила, что под водой находятся бесчисленные нао, похищенные и заколдованные водяными божествами. Они овладевают твоим нао, едва входишь в воду, и могут забрать его совсем. Человек, заплывший далеко, вдруг лишается сил, холодный страх сковывает его члены, и он гибнет, не в состоянии избавиться от чар водяных богов. Гинта с удивлением слушала рассказы о стране за горами, где люди жили на маленьких островах, со всех сторон окружённых водой, и даже замки стояли прямо в озёрах. И как они не боялись?
— Так ведь они потому и погибли, — сказала однажды Таома. — Вода у них у всех похитила нао.
— Но у нас же тоже есть озеро в саду, и каналы, — испугалась Гинта. Ей было тогда пять лет.
А дед засмеялся и заверил её, что Таома, как всегда, преувеличивает. Страна за горами погибла от сильного наводнения и землетрясения. В Сантаре тоже тогда тряхнуло. В селениях у подножия гор даже кое-что разрушилось — самые ветхие постройки, но это было пустяком по сравнению с бедствием в Валлондоле.
Любой город, любое, даже самое маленькое, селение всегда основываются вблизи какого-нибудь водоёма — реки или озера, но сантарийцы издавна старались строить жильё подальше от берега. В огромном саду Ингатама водоёмов было предостаточно, однако это никого не удивляло. Все знали: замок правителей Ингамарны строили могущественные нумады. Они умели ладить с духами всех стихий, в том числе и с водяными божествами. К тому же строительство Радужного замка началось ещё до Великой Войны. Когда-то дети земли дружили с детьми воды. Может быть, тогда и водяные боги были добрее? Гинта порой думала об этом и пыталась представить себе, как родной замок выглядел в те далёкие времена, когда по земле ходили гиганты, а нумады умели гораздо больше, чем сейчас. Это ведь древние мудрецы вырастили такие чудесные плодовые деревья, как фисс, акава, хума… Западные города утопали в зелени и цветах, но садили там то, что путём многочисленных опытов и кропотливых трудов выводили здесь, в лесах Ингамарны и Улламарны. Когда-то это был дикий, безлюдный край. Потом нумады-инвиры начали строить себе здесь дома. В основном это были небольшие временные жилища. Первый замок в этой глуши построил Диннувир. Выведенные им сорта сарана и тиги до сих пор считаются самыми лучшими. Он же заставил плодоносить аркону. Дед говорил, что это первое культурное растение, которое вывел Диннувир. Причём, добиваясь плодов большого размера, он сделал большим и само дерево. С сараном уже такого не получилось — Диннувир к тому времени набрался опыта. Саран был и остался кустарником высотой пять-шесть каптов, изменились только его плоды. Когда-то они были маленькие, жёсткие и кислые, а теперь — длиной с локоть взрослого человека и тают во рту.
Во время Великой Войны дворец Диннувира был разарушен чуть ли не до основания. Его отстроили вновь, а перестраивать будут до тех пор, пока существует Сантара со своими искусными мастерами и нумадами, умеющими растить камни, до тех пор, пока жив народ этой страны, не терпящий ничего застывшего и неизменного.
Нумады древности обладали большим могуществом. Они дружили со всеми стихийными духами. И хотя дети земли даже тогда не особенно-то любили воду, они её, по-видимому, всё же не боялись, раз Диннувир решил построить замок у озера. А может, у него были какие-то особые отношения с водяными божествами. Ведь святилище линнов построил тоже он.
В роду правителей Ингамарны нумады или хотя бы просто колдуны появлялись примерно через каждые три поколения, так что Ингатам считался надёжно защищённым от злого колдовства и недоброжелательства богов и демонов. Да и те члены рода, которые не обладали способностями к таннуму, не боялись жить в окружении стольких водоёмов. Ведь если ты родился в семье правителя, если боги избрали для тебя высокий удел, то не к лицу тебе бояться того, что пугает твоих подданных, которые в случае чего имеют право искать у тебя защиты. Назначив человеку высокий жребий, боги тем самым уже поставили его ближе к себе, наделили его ответственностью за судьбы других, а значит, и большей, чем у других, силой духа.
Все в Сантаре знали: водяные божества предпочитают селиться в лесных водоёмах, где-нибудь в глуши, подальше от людей, а в фонтанах и бассейнах и вовсе не живут. Так что обилие искусственных водоёмов в сантарийских домах и садах никого не удивляло. И всё же, подчиняясь древним суевериям, их обычно делали неглубокими, а узоры, украшающие дно, чаще всего изображали водяные растения и всяких водяных тварей — на случай, если вдруг во время сильного дождя какой-нибудь линн пожалует в гости. Лучше уж сразу задобрить бога милой его сердцу картиной.