Наследница Ингамарны
Шрифт:
— Понятно. А тому старику, значит, показалось, что в нынешнем цикле бог какой-то не такой… Даарн, а как ты представляешь себе небесную ипостась бога?
— Я же сказал — это солнечный диск, который иногда меняет цвет.
— Солнце действительно сравнивают с диском, потому что отсюда, с земли, оно таким кажется…
— Так оно и есть диск. Небесный лик бога, излучающий свет.
— Я слышала, валлоны считают нас дикарями и гордятся своими знаниями, а выходит, что сами они не знают даже очень простых вещей.
— Что ты хочешь этим
— Ты когда-нибудь был в кузнице?
— Был. В приютской школе нас знакомили с разными ремёслами и водили в кузнечный цех…
— Ты видел кусок металла, раскалённый до голубовато-белого цвета?
— Да…
— Так вот солнце — примерно это и есть. Только гораздо больше.
— Что-о?
— Я говорю лишь о видимом солнце. О том, что состоит из плотной материи. Ну ладно, не будем… Всё это очень сложно, а я не нумад-амнитан.
Даарн ничего не сказал. Вид у него был не то утомлённый, не то расстроенный. Гинте вдруг стало стыдно. И очень жалко этого взрослого парня, который сейчас походил на ребёнка, заблудившегося в незнакомом месте. Она осиротела раньше его, но росла, окружённая любовью и заботой. А он с семи лет, возможно, не слыхал ни одного ласкового слова. Никто не любил его по-настоящему и никто не нуждался в его любви. А человек обязательно должен кого-нибудь любить. И Даарн любил живого бога. Такого же мальчика, как он сам, только исполненного совершенства, недоступного простому смертному. Этот мальчик помог ему не озлобиться на всех и вся. Юный бог, чьи серебристо-голубые волосы сияют, словно солнце…
— Знаешь, Даарн, мы с тобой кое в чём похожи… Ты не думай, у нас почитают солнечного бога. Но и других богов тоже. И Эйрин на нас не в обиде.
— Я бы очень хотел его увидеть, — вздохнул Даарн. — Хотя бы ещё раз.
— Это можно устроить. И не один раз. Переодеться, накраситься, надеть парик… Да и не всё же время ваши толкутся в этом храме.
— А ты позволишь мне остаться здесь?
— Здесь, в лесу? Извини, но не позволю, — рассмеялась Гинта. — Ты уже достаточно тут натерпелся. Я отвезу тебя в замок.
— Ты что?! Там же… — Даарн смешался и замолчал.
— Там люди, — спокойно сказала Гинта. — Они тебя не съедят. А вот здесь могут съесть. Ты же не захочешь целыми днями сидеть в пещере, а бродить по лесу тому, кто его совершенно не знает, небезопасно. Ну а у меня своих дел навалом…
— Может, я бы тебе пригодился… Всё же я воин и неплохо владею оружием.
— Вот и прекрасно. Я беру тебя в своё войско.
— А где находится твоё войско, аттана?
— В мирное время дружинники живут в своих домах, ведут хозяйство. А дворцовая стража живёт в Ингатаме. И ты там будешь жить. Тебе там понравится.
— А как там ко мне отнесутся?
Даарн был слегка растерян.
— Никто в Ингатаме не посмеет плохо встретить того, кого я привела. А дальнейшее зависит от тебя. Я думаю, всё будет нормально. Ты производишь впечатление хорошего человека. Ты говоришь по-нашему?
— Плохо… Но я быстро всё запоминаю.
— А в Лаутаме много смешанных семей? — спросила Гинта.
— Достаточно.
— Интересно, как они договариваются насчёт богов, если у вас такие строгости?
— Знаешь, когда я в Лаутаму приехал, даже удивился. В Валлондорне тоже есть такие семьи, в Нижнем городе их особенно много, а я ведь родился и вырос там. В Валлондорне все молятся только Эрину, и сантарийцы тоже, а здесь, далеко от центра… Если валлон женится на сантарийке, они оба должны ходить в храм Эрина, но она ещё может посещать и свои храмы. То есть вообще-то это нельзя, но… Сейчас на это смотрят сквозь пальцы. Но если кто-то из валлонов посещает ваши храмы, то у него могут быть неприятности.
— Смертная казнь, например.
— Да нет… Во всяком случае, здесь такого нет. А вот в Валлондорне…
— Но тебя же хотели казнить.
— Я — другое дело. Я из гвардии абеллурга. И всегда на виду у своих. А если какой-нибудь ремесленник, который живёт в глухом селе… Кто знает, что он там делает, кому молится. Блюстители, конечно, везде должны бывать, но не больно-то они любят сантарийскую глушь.
— Да, в Ингамарне ваши воины появляются редко, а в Улламарну, по-моему, вообще не суются…
— О, говорят, это страшное место! Там есть какие-то красные цветы, которые из всех пьют кровь и разрастаются. Тёмная роща, где бродят живые тени и обитают говорящие чёрные птицы… Или демоны, которые превращаются то в людей, то в птиц. А в Белых горах живут великаны, их жуткие голоса слышны даже в Ингамарне, а иногда они бродят по пустыне. Ещё я слышал, из пустыни приходят каменные демоны. Огромный каменный мангур выпил почти все реки и озёра Улламарны…
— И кто всё это говорит?
— Наши парни. Кое-что они от местных слышали…
— А кое-что домыслили сами, — засмеялась Гинта. — Оказывается, валлоны тоже не лишены воображения. Меня это радует.
— Но мы же видели чудовище. Наверное, это и есть каменный демон из пустыни. Я встретил его недалеко от дороги, которая разделяет Ингамарну и Улламарну. Мы там как-то проезжали отрядом, правда, в Улламарну не сворачивали.
— Ну мне-то туда придётся свернуть, — сказала Гинта. — И думаю, в ближайшее время.
Глава 4. Гости из пустыни
Появление в Ингатаме валлонского юноши вызвало заметное оживление среди молодых служанок. Дворцовая стража встретила его вполне дружелюбно, а после того, как Даарн объяснил устройство кесты, многие даже прониклись к нему уважением. Новые приятели тут же повели его в купальню. Гинта слышала, как они беззлобно шутили по поводу его наряда — зачем носить на себе столько лишнего?
Аххан сказал молодому валлону, что тот может считать Ингатам своим домом, но внучке он потом сказал совсем другое.