Наследница из Гайд-Парка

Нейвин Жаклин

Рассыпавшись смехом, он упал на диван. Триста нахмурилась:

– Тогда я победила!

– Это нечестно. Ты сказала «поцелуй», а обещала это слово не произносить!

– Ну, чтобы заставить тебя смеяться, это всегда работает, так что я побеждаю. – Она защекотала у него под мышками, и Эндрю засмеялся еще звонче. Только в детстве можно смеяться так беззаботно. Для Триста всегда было счастьем слышать этот смех.

– Я могу идти в сад? – Его глаза стали большими. – О! Можно мне устроить лужу в саду, где я буду пускать кораблик? Ну пожалуйста,

мама. Я даже тебя поцелую.

– Такая жертва! Ладно, посмотрим. Ты опять перепачкаешься в грязи, но я поговорю с тетей Люси и дядей Дэвидом.

– О, спасибо! Я знаю, что они согласятся!

Здесь он наверняка прав, подумала Триста, глядя, как он убегает. Она все еще улыбалась – как всегда, когда смотрела на сына, – но вдруг сообразила, что ее улыбка выглядит глупо и ей давно пора переодеться в рабочую одежду. Обычно она не ходила в магазин по средам, но миссис Хайнс попросила ее об этом, поскольку у нее самой были какие-то дела.

Однако для переодевания уже поздновато. Ей не хотелось идти на работу в одном из нескольких модных платьев, что оставались у нее с той поры, пока еще не началась жестокая экономия ради покупки магазина, но приходилось идти в чем была. Окликнув находившегося наверху Дэвида, она сказала, что уходит. Потом она зашла к Эмили.

– Эндрю в саду?

– Да, – ответила Эмили, не отрываясь от чистки картошки.

– Он пробежал мимо всего минуту назад, приглядите за ним. Триста видела в окно, как ее сын выстраивает солдатиков на земле, и вздохнула:

– И почему дети всегда лезут в грязь?

– Это обычно для мальчиков, – пожала плечами Эмили. – Хорошо еще, что он любит мыться.

– Как ты думаешь, можно ли сделать небольшой пруд во дворе? Он хочет, чтобы на день рождения ему подарили кораблик, который бы он стал пускать в пруду.

– Боже, что этот ребенок придумает в следующий раз? У него богатое воображение.

– Да, но исключительно насчет морских сражений.

– Я уверена, это у него от отца, капитана Фэрхевена. – Эмили начала промывать очищенную картошку в воде.

Триста улыбнулась:

– Да. До свидания, Эмили, я приду домой только к ужину.

– До свидания, миссис Фэрхевсн. Вы возьмете тележку?

– Сегодня хороший день. Я прогуляюсь.

– Может, попросить молодого Стюарта проводить вас? – Это был ее сын, которому уже было под двадцать, и который собирался жениться. Молодым Стюартом его называли, чтобы отличить его от отца, старого Стюарта.

– Он подметает переднюю лестницу. Я сама поговорю с ним, когда буду выходить из дома.

В компании молодого Стюарта они неспешно пошли по лондонским улицам. Стюарт развлекал ее разговором, рассказывая главным образом о себе, пока они пережидали, когда мимо проедут экипажи. Триста улыбалась, кивала и всячески демонстрировала интерес, когда Стюарт рассказывал ей об их планах с красавицей Бетси. Поскольку он не задавал вопросов, ей было легко его слушать, раздумывая об Эйлсгарте.

Она была так поражена

вчера, увидев его в магазине, что не посмотрела на женщину, с которой он пришел. Триста не была с ней знакома. Кем бы эта женщина ни была, очевидно, Роман к ней привязан. Он проявил на удивление много энергии, чтобы немедленно заменить испорченную шляпу его спутницы. Неужели женитьба усмирила этого беспутного шалопая? Интересно, что стало с деньгами той богатой наследницы, на которой он женился? Возможно, он любит эту женщину.

Когда они вошли в магазин, Стюарт приложил руку к шляпе и сказал, что вернется за ней в шесть часов. Триста вошла в магазин, ожидая, что ее приветливо встретят. Странно – но вокруг была тишина.

– Здесь есть кто-нибудь? – спросила она, снимая с себя шляпу и шаль и складывая их в угол. Куда все подевались? – Миссис Хайнс? – позвала она, направляясь к занавесу. Но как только подошла ближе, занавес внезапно отдернулся и ей навстречу вышла Дина. Ее глаза были круглыми от изумления.

– Триста, прости.

– Прости? Почему? Что случилось?

– Он не уходит, мама не устояла, и он сидит здесь весь день.

– О чем ты говоришь? Твоя мама упала? С ней все в порядке?

– Она говорит обо мне, Триста, – услышала она мужской голос.

Вскрикнув, Дина отскочила, когда за край занавеса взялась мужская рука. Триста молча уставилась на кольцо с печаткой – фамильное наследство, столь ей знакомое. Она видела это кольцо уже много раз, мечтала о нем и вспомнила, как оно ощущается на пальце, с такой живостью, словно сама носила его сейчас.

Занавес покачнулся, и перед ней появился сам Эйлсгарт.

– Не устояла – в смысле проболталась. Она рассказала про тебя.

Триста разинула рот. Она могла только молча смотреть в твердые темные глаза, которые словно пригвождали ее к месту, как булавка бабочку.

– Ты должна ее простить. Она не сообразила, что ты хочешь остаться неузнанной. Когда я вернулся и снова стал спрашивать о тебе, она начала отрицать, что знает тебя, но ее мать, которая не была в курсе дела, все раскрыла.

– Он просидел весь день на стуле для посетителей, просто ожидая тебя.

Миссис Хайнс стремительно двинулась к нему, при этом ее юбки чуть слышно зашуршали.

– Мне не нужно неприятностей, милорд. Я могу позвать констебля. – Она повелительно махнула пухлой рукой. – Мне все равно, кто вы.

Любезное лицо Романа выразило удивление. Он чуть поклонился:

– Я лорд Эйлсгарт, мадам, и я сказал это сразу, как только вошел. Все, что мне нужно, – это поговорить с мисс Нэш.

– Я уже говорила вам, что это не мисс Нэш. Для вас она миссис Фэрхевен.

Роман удивленно взглянул на нее:

– Миссис?

Триста все еще никак не могла обрести дар речи. И потому она лишь кивнула, не очень уверенно, слегка наклонив голову.

– Триста? – На хмуром лице миссис Хайнс было написано участие. – Если нужно, я и в самом деле позову констебля.