Наследница клана Лунных
Шрифт:
Аня стиснула зубы, выпрямилась и выдержала устремлённые на неё взгляды. Вроде бы немедленное убийство отменяется и пока это главное. Сейчас она не понимала, что для неё хорошо, а что плохо, поэтому не могла оценить фразу о наследстве. А красноволосый продолжил, лицемерно выражая сочувствие:
— Бедное дитя, ей вправду бы лучше умереть.
Вот тут Анюта поперхнулась бы, если бы сглатывала в этот момент. Разноцветноголовые персонажи смотрели на неё, как на обречённую. Похоже, она выцепила из сказанного не те слова. Важнее наследства оказалось то, что её некому
Аня до боли выпрямила спину и обвела злым взглядом обсуждавших её воинов. Она смотрела на сильных мужчин и презирала их за услышанные слова.
Вместо того, чтобы окружить её заботой, обнять сильными руками и закрыть теплым одеялом, они запугивали её! Они же видят перед собой ребёнка! Перед ними стоит чудом выжившее дитя, нуждающееся в защите, а не унижении и лицемерного сочувствия.
Наверное, кто-то скажет, что это юношеский максимализм, но Аня сейчас всей душой презирала своих спасителей.
Они жалеют, что она не умерла? Но она наследница чего-то там! И это явно лучше, чем ничего не наследовать! Нет учителей? Плевать! Обойдёмся. Зато ясно одно: есть второй шанс на жизнь!
Да, она попала в другой мир, но так и тело дано не взрослое, так что есть время осмотреться, вникнуть, врасти в этот мир.
— А госпожа-то бойкая, — усмехнулся кто-то из воинов.
— Так родовитая же, — пожали плечами другие.
На этом красноволосые, ещё раз окинув взглядом всё помещение, дали знак седому с воинами покинуть гарем и сами ушли, оставляя гордо стоящую Аню среди трупов.
Это было неожиданно. Она хотела выскочить за ними, но всё тот же седой с зеленоватыми прядями прикрыл проход ширмой, подавая знак, что ей не стоит выходить.
Почему? Ей здесь душно и плохо! Ей надо на воздух! Но Аня отступила, решив прислушаться к совету. Мало ли какая традиция или ещё что! В конце концов ширму можно сдвинуть и выйти, когда все подальше уйдут.
Оставаться среди покойников было жутко, но вскоре до девушки стало доноситься пьяное пение, перемежающееся с чьими-то болезненными криками, и пришло понимание, что мёртвые безопасней живых.
Она не осознавала, как долго сидела. Наверное, надо было подумать о том, что она попала в другой мир, и родители будут убиваться от горя или ужаснуться тому, что она стала свидетелем массового убийства, но ей не давало покоя собственное будущее. Страх за завтрашний день терзал так сильно, что не хватало сил ни на какие другие мысли.
Скормят её каким-то пограничным камням или нет? Наследница она или бедное дитя? Что ей делать и как вести себя?
И когда же прекратятся сводящие с ума крики?
Она несколько раз порывалась выскочить и выяснить что там происходит, но малодушно останавливалась, понимая, насколько глупы её порывы.
Потихоньку вместе с темнотой за окнами воцарилась тишина, но Аня даже тогда не решилась выйти. Может быть, потом она пожалеет о своей трусости, но сейчас ей было слишком страшно на что-либо решиться. Она огляделась.
А что, если её оставили тут, чтобы она провела какой-то ритуал для всех этих женщин? Может она должна их оплакивать? В этот момент она
Светленькая, но не такая кипенно-белоснежная, как её мать, она бы легко затерялась среди таких же невзрачных простолюдинов. Если в покоях гарема на следующий день не окажется маленькой непонятной госпожи, то не будет проблемы ни для командующих сборной карательной армии, ни для великих князей, ни для самого императора.
Но Аня задумалась о другом. И вправду, надо бы невинно убиенным закрыть глаза и произнести хотя бы ритуальную фразу. Раньше она не придавала этому значения, а теперь на себе испытала и знает, что символизм имеет силу, и если душам будет легче, то надо сделать хоть что-то.
И она сделала. Даже синеволосого князя коснулась, закрывая ему глаза и желая ему понимания божественных сил на том свете. Мужчине предстоит отвечать за свои действия перед высшей справедливостью и Аня не будет проклинать его.
Проведённый ритуал прощания успокоил её и девушка задремала. Очнулась она уже на рассвете. Наверное, спала бы и спала, отрубившись от усталости и переживаний, но жажда вцепилась в неё мёртвой хваткой. Первые мгновения Аня пыталась смочить слюной пересохшее горло, потом в ужасе оглядывалась и смотрела на покойников, и только после этого сумела взять себя в руки. Когда-нибудь настанет время, и она оплачет всё случившееся с ней, а сейчас надо сделать так, чтобы это время для неё настало.
Анюта увидела в загороженной полупрозрачной тканью закутке большое ростовое зеркало и принялась разглядывать себя. Красивые заколки сползли и вяло болтались на неряшливых хвостиках. Начерченные белокурой Фаяной знаки на лице и теле дочери, которое заняла Анна, размазались, а одежда выглядела неопрятной.
— Я миленькая, — не обращая внимания на непотребный вид, констатировала Аня.
Она видела перед собой усталого ребёнка с хорошим телосложением и редким для Земли цветом волос. Когда-то таких светленьких дразнили белобрысыми, но в последние года натуральный блонд стал большой редкостью.
— Но то на Земле, — вздохнула Аня, прекрасно понимая, что на фоне здешних ярких красавиц с разноцветными шевелюрами она проигрывает.
Впрочем, у неё сочный голубой цвет глаз, цвета кофе с молоком ровные полукружья бровей и темно-синие длинные ресницы. В остальном Ане досталось заурядное детское лицо: нормальный нос и губы, белые ухоженные зубки, пропорциональные черты и в меру милых веснушек.
Аня осталась удовлетворена тем, что увидела. Она причесалась, поправила на себе одежду и выскользнула за пределы гарема. Длинный широкий коридор был хорошо освещён. Сначала Аня не обратила внимания на лампы в виде факелов, но потом пригляделась и увидела мельтешение внутри колб вместо вольфрамовой ниточки. Оказалось, что стеклянные плафоны удерживают множество хаотично двигающихся искорок. Они сталкиваются друг с другом, вспыхивают ярче, и именно это давало свет.