Наследница огня
Шрифт:
Пока Манона могла только радоваться. Аброхас как-то сцепился с драконом Линны, выясняя, кто главнее, и вышел победителем. После этого другие не осмеливались оспорить его первенство. Военные игры были уже совсем близко. После той потасовки с Искарой, когда Манона ее чуть не убила, наследница Желтоногих вроде бы притихла. Но Манона не доверяла этому затишью. Искара могла задумать и осуществить любую пакость, и потому Манона старалась нигде не появляться без Астерины и Соррель. Прежде чем усесться в седло Аброхаса,
В остальном все шло замечательно, пока Манону не позвали к бабушке.
– Дожила! – Бабушка расхаживала по комнате, поблескивая зубами. – Почему я должна узнавать от какой-то Кресседы, что твой жалкий драконишка до сих пор не совершил обязательного перелета между вершинами? Мы обсуждаем военные игры. Естественно, я рассчитываю на твою победу. И вдруг обе верховные ведьмы, скаля свои железные зубки, заявляют, что тебя к играм не допустят. Твой дракон не выполнил обязательный перелет и к состязаниям допущен не будет.
Бабушкины ногти, сверкнув в пламени свечей, впились в щеку Маноны. Шрама не останется, но кровь полилась.
– Ты со своим червяком становишься недоразумением, – щелкнув зубами, прошипела Матерь Черноклювых. – Я хочу, чтобы ты победила в этих играх и чтобы в Ведьмином королевстве мы были бы королевами, а не просто верховными ведьмами. Пока же ты делаешь все, чтобы угробить мои мечты.
Манона стояла, глядя в пол. Бабушкин ноготь пропорол ее ветхий красный плащ и впился в кожу над сердцем.
– У тебя никак сердце размягчилось?
– Нет.
– Конечно нет, – злобно усмехнулась бабушка. – Потому что у тебя нет сердца. Мы рождаемся без сердец, чему только рады.
Верховная ведьма ткнула пальцем в сторону пола:
– И это еще не все неожиданности. Сегодня же я узнала, что Искара поймала крошанскую ведьму, шпионившую за нами… Что, ты впервые об этом слышишь? Где твои хваленые разведчицы? А Желтоногие, между прочим, уже целых два дня держат ее в застенке и допрашивают.
Манона моргнула, не позволяя себе выказать большее удивление. Если крошанки сумели сюда проникнуть и шпионили за ними… Бабушкины ногти оцарапали ей вторую щеку.
– Вот что, Манона. Завтра ты совершишь перелет между Северным Клыком и Омагой. Мне все равно, уцелеешь ты или разобьешься на дне Ферианской впадины. Но если уцелеешь, молись Тьме о победе в играх. Если ты не победишь…
Бабушкин ноготь чиркнул по горлу Маноны. Опять до крови.
Ее предупредили.
Сегодня зрителей было намного больше. Пришли все, кто захотел. Аброхаса оседлали. Каменное ущелье освещалось факелами. Впереди чернел выход на внешнюю узкую площадку, откуда дракон Маноны и должен был совершить перелет. Астерина и Соррель стояли возле своих драконов, но в седла не садились. До верховной ведьмы дошли
Ведьмы на зрительской площадке галдели, обсуждая шансы Аброхаса. Предводительницы кланов и наследницы собрались на другой площадке, где не было больше никого. Манона бросила взгляд на Астерину и Соррель. Обе стояли с каменными лицами, но она чувствовала их напряжение.
– Отойдите к стенам, чтобы Аброхас не напугал ваших драконов.
Ведьмы угрюмо кивнули.
После той истории с Искарой и ее «вразумлением» Аброхаса Манона пыталась взять его уговорами, а не принуждением. Они летали каждый день, и ни разу заплаты из паучьего шелка не подвели. Но Ферианская впадина отличалась особым коварством. И ветры там не всегда благоприятствовали подъему. Если заплаты на крыльях порвутся, Аброхас обречен.
– Манона, мы ждем! – крикнула бабушка, указывая на темнеющий выход. – Не торопись, но и не растягивай это зрелище на всю ночь.
Раздался смех. Смеялись Желтоногие, Черноклювые… все. Однако Манона заметила, что Петара даже не улыбнулась. И никто из Тринадцати, собравшись в тесный кружок, тоже не позволил себе улыбок.
Манона повернулась к Аброхасу, заглянула в драконьи глаза и натянула поводья:
– Давай!
Аброхас не двинулся с места. Он не был напуган, как в прошлый раз. Дракон медленно поднял голову, взглянул туда, где стояла бабушка Маноны, и негромко, предостерегающе зарычал. Это была неприкрытая угроза.
Маноне следовало бы отчитать его за такое неуважение. Но получалось, Аброхас понимал все, что происходило в яме и на площадках… Уму непостижимо.
– А время идет! – крикнула бабушка, не обращая внимание ни на дракона, ни на бурлящую ярость в его глазах.
Соррель с Астериной переглянулись. Рука Астерины будто сама собой потянулась к эфесу меча. Она не собиралась калечить Аброхаса… Все ведьмы отряда Тринадцати как бы невзначай потянулись к оружию. Если верховная ведьма Черноклювых решит пожертвовать внучкой и драконом, отряду Маноны придется с боем выбираться отсюда. Для них рев Аброхаса прозвучал как вызов. Дракон провел невидимую черту.
Как сказала ее бабушка, они рождались без сердец. Так им всегда говорили. Послушание, дисциплина, беспощадность – три главных принципа, на которых строилась их жизнь.
Глаза Астерины ярко сверкали. Ярче обычного. Она кивнула Маноне. Манону вдруг обдало знакомым ощущением. Нечто подобное уже было, когда Искара ударила Аброхаса. Ощущение не переводилось в слова. Больше всего оно было похоже на ослепительную вспышку.
Манона отвернула морду Аброхаса в сторону. Нечего ему смотреть на бабушку.