Наследница огня
Шрифт:
– А братья готовы сражаться? – спросил Эдион. – Или собственное золотишко дороже?
Муртаг вздохнул:
– Я слышал, Равэн стал упрямее. Возможно, его придется убеждать.
– Мне нужны те, кто примкнет к нам без всяких уговоров! – отрезал Эдион. – Может, ему еще и особые привилегии пообещать?
– Тебе понадобятся люди, которые не оробеют ни перед Аэлиной, ни перед тобой, – сердито произнес Муртаг. – Здравомыслящие, уравновешенные, не боящиеся задавать каверзные вопросы. Верность нельзя даровать. Ее надо заработать.
– Аэлине не придется зарабатывать нашу
Капюшон заколыхался: Муртаг покачал головой:
– Кто-то поверит ей, едва увидев. А кого-то понадобится убеждать. Она еще должна отчитаться за то, как прожила эти десять лет. Разрушение Террасенского королевства в том числе и на ее совести.
– Она тогда была ребенком.
– Была. Но она давно уже не ребенок. Пусть объяснит, где провела эти годы и чем занималась. А ты, Эдион, должен понять: твои убеждения разделяют далеко не все. Нравится тебе или нет, но таких придется терпеливо уговаривать. И не только в отношении Аэлины. Зная, что столько лет говорили о тебе, не так-то просто заставить людей поверить в твою верность Террасену. Особенно после того, как они видели, что ты сплошь и рядом выказывал верность адарланскому королю.
Эдиону отчаянно хотелось выбить Муртагу оставшиеся зубы, потому что старик… был прав.
– Кто еще из внутреннего круга Орлона уцелел?
Муртаг назвал четыре имени.
– Мы слышали, они все эти годы скрывались, перебираясь с места на место, – торопливо добавил Рен. – Как и мы. Даже не знаю, где их теперь искать.
Четверо. Эдиону сдавило грудь.
– И это все?
Живя в Террасене, он старался не разузнавать, кто из высших придворных уцелел в кровавой бойне, кто пожертвовал собой, чтобы спасти ребенка или близкого родственника. Эдион и так знал: жалкие единицы. Однако в нем теплилась дурацкая надежда, что спасшихся было намного больше. Просто они где-то затаились и ждут, когда времена изменятся и можно будет вернуться.
– Прости, Эдион, но о других мне ничего не известно, – тихо сказал Муртаг. – Часть мелкой знати сумела спастись и даже сохранить свои земли. Кое-кто даже процветает.
Эдион их знал и ненавидел. Жалкие твари, заботящиеся только о своем благополучии.
– Варнон Лошэн уцелел, – продолжал Муртаг, – но лишь потому, что еще раньше стал прихвостнем адарланского короля. После казни Каола он облачился в мантию брата и сделался правителем Перранта. О том, что произошло с госпожой Мауриной, ты знаешь сам. Однако судьба Элиды неизвестна.
Элида была дочерью Каола и Маурины. Наследница Перранта, почти на год моложе Аэлины. Если она жива, ей сейчас лет семнадцать.
– В первые недели вторжения исчезло много детей, – сказал Муртаг.
Куда делось большинство из них, Эдион знал. Ему не хотелось думать о рядах детских могил.
Он отвернулся. За спиной было тихо. Даже Рен успокоился.
– Пошлите ваших людей, пусть проследят за Равэном и Соэлом, – сказал Эдион. – Остальных пока не ищите. И на мелкую знать тоже пока не тратьте времени. Начнем с маленьких шагов.
К его удивлению, Рен согласился. Их глаза встретились. Эдиону хватило мгновения, чтобы понять, какие чувства сейчас испытывает Рен.
Рен спасся ценой жизни своих родителей. Он потерял все: дом, титул, друзей, независимое королевство, в котором родился. Участь изгнанника не сломила его. Все эти годы он ни на мгновение не забывал об освобождении Террасена и готовился к грядущим битвам.
Эдион никогда не был дружен с Реном. Отец Рена неприязненно относился к нему за то, что Эдиона, а не Рена избрали для принесения кровной клятвы верности Аэлине. Принесение такой клятвы означало полное подчинение. Эдион становился пожизненным защитником Аэлины; человеком, которому она могла безраздельно доверять. Отныне все его качества и всё, чем он владел, принадлежали ей.
Но даже клятва на крови оставалась словами, если у королевы не было королевства. Сначала они отомстят адарланскому королю, затем восстановят их порушенный и поруганный мир.
Говорить было больше не о чем. Эдион молча повернулся и пошел обратно. Пройдя несколько шагов, он оглянулся. Муртаг стоял сгорбившись, Рен – расправив плечи, готовый сражаться со всем миром. Первые камешки, из которых будет построен двор Аэлины. Двор, который он соберет для нее и для освобождения от адарланского ига. А пока он еще некоторое время поиграет роль Адарланской Шлюхи.
– Когда Аэлина вернется, она устроит адарланскому королю ад кромешный. Империю ждут такие потрясения, что в сравнении с ними террасенская бойня будет выглядеть детской забавой.
Рен и Муртаг уже не слышали его слов. Эдион произнес их для себя, в глубине души надеясь, что говорит сущую правду.
Глава 25
Прошла неделя. Никто больше не пытался заживо содрать с Селены кожу, за что она благодарила судьбу. Однако ее занятия с Рованом успеха не приносили. Он требовал, Селена огрызалась. Тогда он вспомнил о своей прежней угрозе и заставил ее работать на кухне еще и вечерами. Селена не возражала. Во-первых, она так уставала, что падала на кровать и проваливалась в сон без всяких сновидений. Во-вторых, моя посуду после ужина, она слушала истории Эмриса. Лока постоянно приставал к старику, прося что-нибудь рассказать. Далеко не все вечера были дождливыми, но парня это не смущало.
Рован рассчитывал, что после сожжения оборотней Селене станет легче управлять своими превращениями. Ничего подобного. У Селены мелькнула было надежда, что после той страшной ночи Рован начнет относиться к ней по-иному. Ведь отдал же он ей свой плащ, когда она замерзала. Увы, на следующее утро Селена поняла: фэец неисправим. То же высокомерие, тот же требовательный тон. Селена не могла ненавидеть того, кто спас ей жизнь, но неприязнь никуда не делась. Граница между двумя этими чувствами была очень условной. Селена не задавалась вопросом, по какую сторону границы находится Рован. Самое паршивое, что в Доранеллу она попадет еще очень и очень не скоро.