Наследница проклятого острова
Шрифт:
Желание вернуться домой накатило с такой силой, что гайрона устремилась в море с удвоенной скоростью, быстро перебирая лапами и загребая хвостом.
Нельзя. Остров наверняка окружён, там меня точно будут ждать. Возвращаться туда рано. Необходимо сначала понять, что к чему. Заручиться поддержкой врагов Аберрии. Возможно, продать пару секретных фамильных арканов, чтобы раздобыть денег. Не хотелось бы, но лучше я останусь живой и обнародую их, чем умру и унесу с собой в глубину.
«Помни, Аливетта, противника нужно сначала ослабить, а уже потом вести с ним переговоры. Всегда старайся заручиться поддержкой врага твоего врага. И никогда не забывай, что друзей у тебя быть не может», – учила бабушка.
Но
Ревущая речка замедлила бег и степенно вынесла воды из леса на широкий светлый пляж. В ночной мгле он казался молочным. Вдалеке болтались на волнах рыбацкие лодки, и гайрона затаилась, высматривая рыбаков. Вроде бы чисто – никто не шатается по берегу в ночной ливень.
Стремительно и бесшумно я перетекла из реки в море, радуясь солёной воде, как спасению. Глотнула воздуха – и поплыла вдоль дна. Гайроны могут задержать дыхание на полчаса. Но это вряд ли касается нетренированных, недокормленных и неопытных особей. Я скользила вдоль дна, наслаждаясь простором.
Гайрона ликовала. Свобода опьянила. В ноздри попала морская вода, и я с восторгом поняла, что чую запахи. Мимо меня скользнула рыбёшка, и я инстинктивно клацнула зубами. Промахнулась, конечно, но мысль, что я могу наесться рыбой, прострелила молнией и оставила горячий след. Еда тут водится в изобилии!
Вдруг вспомнилось, как мы с Ви наелись в саду незрелых аран и три дня мучились животами. Тогда даже наказание голодом не показалось таким уж строгим – еда всё равно стремилась обратно. С тех пор к аранам я относилась с предубеждением, хотя в детстве их любила.
Море было относительно спокойным: небольшие волны прибивал к поверхности дождь, молотя по воде. Я расслабилась и всплыла повыше, чтобы сориентироваться по течению, как учил отец. Лучшее решение – выбраться на соседний остров. Жаль, что даже самого дешёвого отреза ткани у меня не было – сгодился бы и бельдарский шёлк любого цвета. Сделала бы самый простой ойхал [6] – узел на груди, да поясок на талии, пусть бы меня приняли за нищенку, уж лучше так, чем голой. Как мне теперь к людям выходить? И ведь деньги у меня есть: в сумке припрятаны жемчужины всех цветов – от синих аберрийских до розовых эртзамундских. Но только как на них хоть что-то купить, если одежды нет?
6
Ойхал – отрез ткани, который девушки носят на манер платья, завязывая на груди и талии ремешками или узлами.
Гайрона наслаждалась водными просторами – лапы мощно загребали воду, тело изгибалось в такт движениям, длинный хвост помогал держать курс. Я высунула морду из воды и вдохнула солоноватый морской воздух. Дождь шумно барабанил по поверхности, делая меня невидимой с берега. Я плыла прочь от ставшего тюрьмой острова. Заблудиться не опасалась – врождённое чутьё подсказывало направление на ближайший, лежащий в трёх лигах, остров.
Безусловно, не стоило так сильно рисковать и проводить много времени во второформе без подготовки, но выбора у меня не было – в такую погоду человеком я быстро продрогну и заболею. Всё-таки холодный сезон в разгаре. Я нырнула вниз и заметила спрятавшуюся в длинных нитях водорослей стайку рыбок. Хищным броском рванула туда и сцапала одну. Остальные брызнули в разные стороны серебристыми каплями, но я со счастливым урчанием поедала ту, что зазевалась. Нет ничего вкуснее сырой рыбы!
Медленно двинулась вдоль подводного леса из водорослей, высматривая добычу. И удача улыбнулась ещё дважды – к заветному берегу другого острова я подплыла сытой и довольной собой. Морская охота мне понравилась, я даже не думала – просто двигалась на инстинктах. А когда выбралась на берег, потёрлась брюхом о влажные камни и осторожно заползла в пустую лодку – не на открытом же месте перекидываться обратно.
Попыталась взять верх над гайроной, потребовав у неё уступить, но та лишь сыто распласталась под ливнем.
Я собрала волю в кулак и приказала ей подчиниться. Гайрона даже не шелохнулась.
Меня медленно охватывала паника. Моё сознание раздвоилось – человеческая суть билась в истерике, пытаясь обрести контроль, а гайрона лениво лежала, свесив из лодки хвост.
Отчаянным усилием воли я попыталась принять человеческий облик.
И не смогла…
Выдержка из донесения оперативного агента А.Р.:
В связи с тяжёлыми погодными условиями разыскные мероприятия не увенчались успехом. Следы Ц. в лесу не обнаружены. Арканы поиска применить невозможно ввиду отсутствия личных вещей или образца крови. Население прибрежных деревень опрошено, результат отрицательный: ни девушку, ни гайрону никто не видел.
Протоколы допросов прилагаются.
Окрестные жители раздосадованы пожаром в приюте, т. к. привыкли закупать там продукты ниже рыночной стоимости. Наличествует преступная схема обогащения. О местонахождении директрисы сиротского дома «Утешение» зайты Наррасти ничего не известно, в плотный контакт с местными она не вступала, на временные работы никого не нанимала, никто из опрошенных не был за забором приюта, с Ц. или другими воспитанницами, даже бывшими, не знаком. О приюте ходят разные слухи, якобы там мучают девочек. На вопросы о том, почему жители так считают и почему не сообщили в дознание ранее, пожимают плечами.
Поиски Ц. продолжаются на всём атолле и в море, объявлен общеаберрийский розыск по словесному портрету человеческой ипостаси.
Капитула третья, морская
В рассветной мгле показались фигуры рыбаков. Гайрона ловко соскользнула с лодки обратно в море. Я лишь бессильно наблюдала за её действиями. Сознание раздвоилось, гайрона не просто не подчинялась – игнорировала сам факт моего наличия. Она даже не плыла прочь от злосчастного острова, где находился приют. Резвилась в воде, охотилась, пыталась скинуть сумку, к счастью, пока безуспешно.
Я лихорадочно пыталась найти выход и корила себя за самонадеянность. Ведь знала же, что дело может обернуться именно так, но решила, что я самая умная и справлюсь. Теперь навечно останусь запертой в зверином теле и сойду с ума.
«Гайрона – часть тебя, а не ты часть её. Помни об этом», – раз за разом раздавались в голове слова бабушки.
Но какая она часть? Она самостоятельная зверина – и до меня ей дела больше нет.
А вот это уже неправильно. Постаралась вспомнить, чему учил отец. Он редко уделял мне время, в основном пропадал на службе в военном министерстве. Отец работал до самого последнего момента, даже зная, что готовится его арест. Жаль, что он так и не успел выяснить, кто из других заговорщиков его предал.