Наследница проклятого острова
Шрифт:
Отец с достоинством передал дела новому военному министру со словами: «Аберрия не должна пострадать от кадровых перестановок». Он был истовым патриотом. Как и дед, как и братья. Именно поэтому они первые начали действовать, когда стало понятно, что король Рахард Девятнадцатый сошёл с ума. Они поставили благополучие страны выше своего и проиграли.
После оглашения «Кровавого Акта» 6989-го года отец вернулся домой молчаливый и шокированный. С этим новым законом король окончательно перешёл черту. Начались волнения и возмущения, никто не хотел «приносить кровавую и магическую дань Его Величеству
Отец собрал всю семью и сказал:
– Мы решили устранить короля. Пусть на престол взойдёт его старший сын, сомнений в его адекватности у меня нет.
– Если покушение сорвётся, ты поставишь под удар всю семью, – возразила бабуля.
– Мы не можем медлить. Исполнять акт никто не станет, начнётся гражданская война. У нас есть сорок дней до наступления следующего лаурдена, за это время мы подготовим и проведём операцию. Король безумен, мы обязаны расправиться с ним, прежде чем он навредит Аберрии.
– Мне не нравится эта затея, Илитар, – нахмурилась бабушка. – Нельзя ли подождать, пока это сделает кто-нибудь другой? Желательно тот, кто сам метит на престол. Это, знаешь ли, логичнее. Если уж марать руки, то во имя власти.
– Пока все ждут, Рахард сотворит другую глупость, а аллоранцы нападут. И угадай, какой остров они постараются захватить первым, мама.
– Илитаар прав. Цейлах пострадает одним из первых, если начнутся военные действия. Проще устранить короля, – вздохнул дед.
Мы, дети, тогда притихли за столом. Да, от нас никогда ничего не скрывали, и взрослые при нас обсуждали многие идеи и события, учили нас с братьями анализировать и думать… но вот так, в открытую, планирование убийства они обсуждали впервые, и у меня всё похолодело внутри от страха.
– Значит, необходимо в первую очередь обезопасить Цейлах, – задумчиво проговорила бабушка. – Прокляните остров. Пусть им смогут править только Цилафы. И закрепите проклятие посмертной данью. Если покушение провалится, и нас казнят, то наши смерти хотя бы послужат усилению проклятия, – Нинелла Цилаф обвела собравшихся за столом тяжёлым взглядом. – Тогда корона будет вынуждена оставить в живых хотя бы детей.
– Мама, ты драматизируешь, – поморщился отец.
– Так сделай это, и незакреплённое проклятие само рассеется через пару лет, – пожала плечами бабуля и сощурилась: – Тебе всегда везло, Илитар, и ты плохо представляешь, что такое настоящее поражение. Я против покушения на короля.
– А я согласен с сыном, Нинелла. Мы должны действовать.
– Король безумен, и его паранойе нет равных. Вы не сможете подобраться к нему, последнее время он принимает лишь сыновей! – возразила бабушка.
– Я найду способ, мама. Не нужно во мне сомневаться, – заверил мой отец.
Тогда на семейном голосовании лишь два голоса были против покушения – бабушкин и мой. Не то чтобы я действительно осознавала последствия решений отца, просто стало как-то обидно, что бабулю никто не поддержал. Два моих старших брата, взрослая
Семья Цилаф была схвачена, всех, кроме меня, казнили публично на главной столичной площади. А меня заставили смотреть. Но казнь я помню плохо: бабушка напоила меня сильнодействующим успокоительным, чтобы со мной не случилась истерика на людях.
Именно бабушка собрала для меня сумку и дала последние наставления. А ещё она успела впихнуть в меня все тайные семейные арканы – даже те, которые никогда не зарисовывали на свитках. От обилия знаний трещала голова, но я прилежно делала то, что говорила бабушка, потому что её плохое предчувствие передалось и мне.
Мы даже успели попрощаться. Бабушка оставалась со мной до самого конца, и никогда не забуду, как больно было отпускать её крепкую руку. «Ты Цилаф, ящерка моя. Возьми то, что твоё по праву и будь сильной. Ты справишься, я в этом уверена. Всегда помни, что мы тебя любим и гордимся тобой», – сказала она, обнимая меня в последний раз.
Тела родных предали глубине в тот же день. Дед загодя успел наложить проклятие, на котором настаивала бабушка, и смерти всех Цилафов одна за другой усилили его. Отец просил короля оставить в живых Бестеза, которому едва исполнилось тринадцать. Но брат уже достиг возраста сознательности, поэтому разделил судьбу рода. Я осталась одна, отделённая от своих земель и родного замка высокими зачарованными стенами приюта «Утешение».
Жаль, что отомстить королю мне никогда не удастся. Его убили всего несколько месяцев спустя, и на престол взошёл его сын, Рахард Двадцатый. Новый король неоднократно пытался снять проклятие с Цейлаха. Но без Цилаф наши земли накрыло плотным туманом, и даже на пляж проклятого острова теперь не ступить. Что происходило там – не ведомо никому. Дед не стал бы причинять вред людям, сюзереном которых являлся, поэтому я подозревала, что под пеленой тумана жизнь идёт по-прежнему, просто остров теперь закрыт для чужаков, пока в замок на скале не вернутся Цилафы.
Говорят, что остров уже обступил новый гребень рифа, а обратное течение разворачивает не только утлые судёнышки, но и усиленный магией королевский флот. Не знаю, верить этим слухам или нет, но дед был гениальным проклинателем, поэтому я в нём и не сомневалась.
Меня вдруг охватило спокойствие. Тревога ушла. Если останусь гайроной – так тому и быть. Я расслабленно вникла в её движения. Плавные, ритмичные, чёткие. Куда она плывёт? Куда я плыву? Я вдруг очень остро почувствовала себя живой. Не просто гайрону отдельно, а себя – гайроной. Осознала свою мощь и силу. А дальше произошло слияние. Резкой вспышкой в мозгу возникло понимание – я отрицала свою гайрону и противопоставляла себя ей. Ошибка! Я сама – гайрона. Этот шипастый хвост и великолепные когти – мои. Это я рассекаю толщу морской воды. Это я радуюсь свободе и морю.