Наследница проклятого рода. Книга III
Шрифт:
– Пока мы их помним, они с нами, – ответил Эстальд. – И они видят – я знаю!
– Мы до конца дней должны быть благодарны Вангерту за это небо, – добавила Флиаманта.
– Не только ему, но и всем погибшим и всем живым, кто сражался, – подал голос Элантор. – Это общая победа. Наша. Сегодня, кажется, 24 августа 14531 года. Этот день отныне объединяет всех, кто живет в Нолдерхейме.
Тем временем они израсходовали все свои силы и немного успокоились. Терлис и еще несколько человек начали разжигать костры. Когда у собравшихся был последний привал?
– Кажется, нам пора домой, – сказал Эстальд, отпивая чистейшей ледяной воды, которую Струмир набрал из реки в свой остроконечный шлем, и передавая питье по кругу.
– Но у каждого он свой, – заметил Тьярхан, делая свой глоток следом за волшебником. – Мне пора назад – на Гваладарские равнины. Теперь степи больше не нужен один хан, и мы будем вновь кочевать от самых Динхарских гор до берегов Древнего океана, от Хрустального озера и до Края быстрых вод, как делали это наши отцы и деды и как это навеки суждено нам…
Уже к вечеру он оставил место привала и отправился на север вместе с восемьюдесятью уцелевшими кочевниками.
Наутро друзей покинули эльфы. Сели на наспех построенный плот и отправились на западный берег реки семь воинов Вальдленна. На юг, в свой родной Халадрион собрались Элантор, Исвиэль и Эйлими – из двенадцати лесных стрелков и чародеев, когда-то оставивших свой дом вместе с Таламандом, до конца дошли только они трое.
– Надеюсь, царь больше не держит на нас зла, – произнес бывший страж восточной границы Халадриона. – А если и держит, думаю, нам будет куда податься (Эстальд и Маглинус кивнули). Прощайте братья, прощайте люди, прощайте и вы, храбрые гномы.
– Думаю, не стоит прощаться навсегда. Еще увидимся, – уверил эльфа рыцарь.
Почти сразу после этого ушли на север Лангбард и еще пятнадцать горцев. Старый друг простился со всеми очень быстро и поскорее зашагал по дороге прочь. Эстальд понял, что гном не хотел, чтобы все видели, как он смахивает навернувшуюся на глаза непрошеную слезу.
– Ну что, с остальными нами пока по пути? – как можно более весело произнес Маглинус, чтобы взбодрить товарищей, загрустивших после расставания. – Кому на юг, кому на запад, кому на север, а нам пора на восток!
Они двинулись по тракту, пересекавшему густой лес и с каждым шагом все уверенней поднимавшемуся в гору. На следующий день пошел дождь – больше года Нолдерхейм не знал его, но теперь природа, похоже, стремилась отвоевать свое – от струй воды не спасали даже пушистые ветви могучих елей. Глядя на это, Бальдус с грустью обратил взор ввысь.
– Скучаешь по небесам? – спросил его Эстальд. – Понимаю, Дракончика не вернуть, но, я обещаю, мы подберем тебе самого лучшего грифона, как только появится такая возможность.
– Нет, – твердо ответил волшебник; Эстальд не мог вспомнить, когда тот был столь серьезен. – Никогда до того дня под Меланротом я не поднимался в небо. И, я клянусь, что я ни на кого не променяю своего крылатого друга, и отныне мои ноги всегда будут ходить лишь по земле…
Через две недели они перевалили
Из тех, кто подоспел на помощь из Меланрота и Додриата, не выжил никто, а это означало, что больше отряд не сократится – всех оставшихся ждал Кронемус.
– Сто тридцать пять, – сказал Маглинус, пересчитывая людей. – Столько же, сколько было Посланников Чародея в самом начале.
– Но тогда мы шли всего лишь на соревнования, и для этого людей было достаточно, – вздохнул Эстальд. – А теперь нас снова столько же, но нам предстоит не бороться за приз, а восстанавливать все, что было разрушено.
– Не унывай, дружище! В конце концов, кто, если не мы? Как-нибудь отстроим.
Прошло еще несколько дней. Совершенно неожиданно на землю легли первые снежинки. Зима, похоже стремилась наверстать упущенное, заявляя о себе на два месяца раньше обычного.
– Кронемус – 5 миль, – вслух прочла Флиаманта надпись на припорошенном белыми хлопьями старинном каменном столбе. – Я помню его с тех пор, когда впервые ехала сюда.
Вскоре, несмотря на все старания природы, они стали обнаруживать следы великой битвы – снег еще не успел замести тысячи полуистлевших тел воинов. Насколько хватало глаз, земля была покрыта остатками вражеских шатров, рвов и частоколов, гигантскими воронками, обгоревшими остовами осадных орудий и сбитых механических драконов, тушами монстров Смаргелла и грозных грифонов.
Сквозь метель они не сразу увидели то, что осталось от городских укреплений. Яростный штурм обратил стены, башни и форпосты в одни сплошные груды обожженных камней, почти везде полностью уничтожил ров. Дальше все тоже превратилось в руины, лишь в центре города с трудом угадывались сквозь снегопад силуэты каких-то сооружений.
То, где раньше находились западные ворота Кронемуса, они смогли определить лишь по огоньку, мерцавшему в маленькой будке, наспех построенной из обломков подъемного моста – того самого, по которому проезжал Маглинус, отправляясь навстречу преследуемому врагом каравану Рогвейна.
– Стой! – раздался изнутри звонкий голос, когда шедший впереди Эстальд поравнялся с постройкой. – Пароль?
– Э-э-э… – замялся волшебник, которому этот голос показался странно знакомым. – Э-Эйдани? Эйдани Остренд, дочь Виндара, ты ли это?
– Сэр Нотхорн? – в следующий миг дверь домика заскрипела, и снаружи появилась высокая и тонкая, как тростинка, девушка с длинными волосами какого-то странного сероватого цвета и огромными карими глазами. Собеседница Эстальда казалась совсем юной – четырнадцать, от силы пятнадцать лет. Она куталась в старый плащ из грубой шерсти, который был ей явно велик, а шею стражницы закрывала белая повязка. На поясе у нее висел короткий меч, а в руке она держала волшебную палочку.