Наследница Теней
Шрифт:
– И?..
– Он меня боялся, – прошептала Джанелль. – Ну, не только меня, – поспешно поправилась она. – Ему не нравилось находиться в обществе Королев. Даже Калуш действовала ему на нервы. Поэтому он всегда говорил только «леди, сделайте то», «леди, не делайте этого». Огни Ада, Сэйтан! Мы никакие не «леди», мы не хотим быть «леди»! Мы – ведьмы!
Повелитель обнял девушку.
– Почему ты сразу мне не рассказала? – У него появилось ощущение, что в последнее время он задает очень много вопросов.
Джанелль пожала плечами:
– Мы так и не осмелились сказать
Сэйтан то ли вздохнул, то ли тихо рассмеялся.
– Что ж, уроки и чудесная летняя погода, по всей видимости, не очень хорошо сочетаются друг с другом. – Он нежно поцеловал Джанелль в макушку. – Дужэй пришел сюда, потому что хотел обрести освобождение.
– Не совсем. Ему просто нужно было нечто такое, что способно вновь пробудить интерес к жизни.
Сэйтан понаблюдал немного за тем, как Дужэй двигается в центре круга, указывая, показывая, объясняя и поощряя. Он, нахмурившись, посмотрел на рисунок Карлы, а затем сказал что-то, заставившее девушку заливисто рассмеяться. Теперь в глазах художника не было отчаяния, ни намека на боль, заставившую его искать Повелителя.
– Мы же не хозяева марионеток, ведьмочка, – пробормотал Сэйтан. – Мы наделены большой силой, однако должны быть очень, очень осторожны, дергая за ниточки и заставляя людей танцевать.
– Зависит от того, почему за эти ниточки дергают, тебе так не кажется? – Джанелль посмотрела на отца своими древними сапфировыми глазами и улыбнулась. – Кроме того, мы всего лишь убрали ненужное препятствие, отмели дурацкий предлог. Если бы его время действительно пришло, он ушел бы сам.
С этими словами Джанелль вернулась на свое место в кругу девушек – Карла сидела по правую руку от нее, Габриэль – по левую.
Сэйтан же вернулся в свой кабинет и плеснул в бокал ярбараха.
Манипуляторы. Хозяева марионеток. Геката и ее далеко идущие планы… Джанелль и ее чувствительность, забота о том, что наполняет сердца других. Какая хрупкая, едва заметная грань. Единственное различие между ними – намерение.
Он взял последнее письмо Темного Совета. Под отрывистыми, резкими фразами скрывался какой-то подтекст, изрядно встревоживший Повелителя, однако при этом слишком смутный, чтобы уловить его суть. Нельзя и дальше держать их в стороне. У него осталось не больше месяца. А что потом?
Какая хрупкая, едва заметная грань…
И что потом?
5. Кэйлеер
Джанелль подобрала маленький флакон и осторожно добавила из него три кристаллика насыщенного цвета аметиста в большую стеклянную миску, стоявшую на рабочем столе.
– Зачем членам Темного Совета приезжать сюда? – Сэйтан с опаской наблюдал за густой, пузырящейся жидкостью, на треть заполнившей посудину, и искренне надеялся, что это не очередной чудодейственный тоник. – Поскольку законные права опекуна были дарованы мне Советом, они, разумеется, хотят посмотреть, как мы живем.
– Если они члены Темного Совета, значит, тоже принадлежат к Крови и носят Камни. Они и так должны знать, как мы живем. – Джанелль подняла флакон с красным порошком и поднесла его к свету.
Сэйтан скрестил руки и прислонился к стене. Он не стал – и не мог – говорить ей о последней «просьбе» Совета. Резкий тон послания расставил все точки над «i» – теперь читать между строк было гораздо проще. Они прибудут сюда не только для того, чтобы взглянуть на опекуна и его воспитанницу. Они будут оценивать его самого.
– Но мне же не придется надевать платье, верно? – прорычала Джанелль, окунув мизинчик в открытый флакон. Отмерив небольшое количество неизвестного Сэйтану вещества на ноготке, она стряхнула порошок в миску.
Сэйтан прикусил язык, прежде чем с него сорвалась очередная ложь.
– Нет. Они сказали, что хотят посмотреть, как проходит наш обычный день.
Джанелль взглянула на него через плечо:
– А у нас разве бывают обычные дни?
– Нет, – с сожалением отозвался Сэйтан. – У нас есть определенные занятия, разумеется, однако не думаю, что кто-то может счесть нашу жизнь «обычной».
Ее бархатный, серебристый смех наполнил комнату звоном колокольчика.
– Бедный папа… Что ж, раз мне не придется наряжаться и изображать вечно хнычущую светскую даму, постараюсь не оскорбить их утонченных чувств. – С этими словами девушка вручила Сэйтану флакон с черным порошком и велела: – Брось щепотку в миску и встань подальше.
Повелитель почувствовал себя весьма и весьма не комфортно. От нехорошего предчувствия свело мышцы живота.
– И что тогда произойдет?
Джанелль нервным жестом переплела пальцы.
– Ну, если я смешала порошки в правильной пропорции и в соответствии с требованиями заклинания, то перед нами предстанет весьма впечатляющая иллюзия.
Сэйтан перевел взгляд с нервно улыбающейся дочери на миску, угрожающе стоявшую на столе, а затем посмотрел на флакон, который сжимали его подрагивающие пальцы.
– А если ты в чем-то ошиблась или пропорции не совпадают?
– Тогда взорвется стол.
Через час, лежа в глубокой ванне, наполненной горячей водой, чувствуя, как постепенно расслабляются до боли натруженные мышцы, Сэйтан был вынужден признать, что скорость реакции Джанелль заслуживает высшего балла, как и ее защитные щиты. Если не считать того, что они оба оказались на полу, взрыв никак не сказался на комнате – пострадали только миска, разлетевшаяся на части, и стол. И ему пришлось признать, что силуэт, начавший подниматься из смеси, был и впрямь весьма впечатляющим.
Через два дня в Зал прибудут члены Темного Совета. Придется проявлять небывалую любезность и стойко выносить их присутствие, потому что, в конце концов, для него не имело особого значения, что они подумают. Никто не сможет отобрать у него Джанелль. Если Совету необходимо вторично преподать урок, так и будет.
Сэйтан, правда, сомневался, что до этого дойдет. Припомнив тот поразительный миг, когда из миски начала подниматься впечатляющая фигура, после чего стол взорвался, Повелитель тихо застонал, но этот звук быстро перешел в смех. Темный Совет желает провести обычный день с Джанелль?