Наследница Вещего Олега
Шрифт:
Наследнику досталась держава пусть не очень обширная, но способная сделать своего владельца богатым и влиятельным человеком. Все торговые гости, идущие из Восточного моря на южные реки и обратно, платили хольмгардским владыкам десятину. Город, расположенный на холме и мысу под ним, населяли ремесленники, торговцы и хирдманы конунга. Славяне и выходцы из Северных Стран ковали железо, плавили бронзу, резали кость, продавая свои изделия в округе, а для богатой знати делали украшения из серебра и даже золота. Вокруг лежали густонаселенные земли, удобные для обработки; пашни подступали к самым окраинам Хольмгарда, и с многочисленных земледельческих общин конунги брали дань.
Мудрая, опытная и решительная женщина, королева Сванхейд успешно поддерживала заведенный порядок, но все с большим нетерпением ждала, что старший из ее сыновей вернется и возьмет управление державой над Волховом в свои крепкие мужские руки. И как еще она, мать, уживется с его женой, молодой королевой…
Однако на исходе весны к Сванхейд вместо сына приехал совсем другой человек – Мистина, сын Свенельда, старого Ингварова воспитателя. И сообщил, что Ингвар провозглашен князем в Киеве и в Хольмгард вернуться не может.
– Провозглашен князем в Кенугарде? Ингвар, ты сказал? – Сванхейд подумала, что ослышалась. Ей прекрасно было известно, кто княжит в Киеве и каковы права ее сына на эту землю. – Но как такое возможно?
Прожив здесь всю жизнь, она знала язык славян, но дома у нее говорили на северном.
– Так пожелала дружина, – коротко ответил посланец – теперь уже, пожалуй, посол.
– Но что случилось… – Сванхейд в тревоге уцепилась за подлокотники резного высокого сиденья и приподнялась, – с моим зятем? И где Мальфрид?
Того, кто еще недавно звался киевским князем, она знала очень хорошо. Олег Предславич, внук Вещего, сам много лет провел в Хольмгарде заложником, присланным сюда в обмен на Ингвара. Сванхейд не просто воспитала его – они с Ульвом отдали за него замуж свою среднюю дочь.
– Он жив, и госпожа Мальфрид тоже цела и невредима, – успокоил ее Мистина. – Они покинули Киев и уехали на запад, в наследственные владения Олега на Мораве. Между ними и Ингваром был заключен… ну, полюбовный уговор, – он выразительно двинул бровями, намекая, что к этой «любви» одну из сторон склонили обстоятельства. – Они увезли все собственное имущество, а также половину наследства Олега Вещего. Половина осталась княгине Эльге: ведь она – племянница Вещего и на поколение старше Олега-младшего. И поэтому ее муж имеет не меньше прав на киевский стол, чем внук покойного по женской ветви. Дружина предпочла вручить власть Ингвару, поскольку Олег не оправдал надежды людей. Он не желал вести русь на поиски добычи и славы. Теперь Ингвар с его женой Эльгой владеют Киевом и всеми землями ее дяди на юге. Но Ингвар надеется, что ты, его мать, не отнимешь у него права наследовать также и за отцом.
– Так он желает… – Сванхейд привыкла к власти, но даже у нее захватило дух от мысли о том, на какую ширь простерлись притязания сына, – …желает один владеть наследством и своего отца на севере, и дяди своей жены на юге?
– Именно так! – с торжествующей дерзостью ответил молодой посол.
По глазам его было видно: он вполне осознавал риск затеянного весной дела и теперь заслуженно гордится успехом. Внешне оставаясь спокойной, Сванхейд смотрела на него во все глаза. В лице этого очень высокого, сильного и хорошо сложенного мужчины перед ней стояла та самая дружина, что привела бывшего заложника к власти в Киеве.
Хозяйка Хольмгарда знала Мистину всю его жизнь: он родился здесь. Свенельд, его отец, в те времена был хирдманом молодого Ульва конунга. Витислава, младшая дочь ободритского князя Драговита, досталась ему как пленница, но он послал ее родным выкуп – десятка два других пленников, – и добился, чтобы Драговит признал брак законным. Мистина был единственным плодом этого союза. Семнадцать лет назад Свенельд увез обоих мальчиков, сына и воспитанника, в Киев. Три года назад Мистина уже навещал Ульва и Сванхейд, когда старался устроить брак Ингвара и Эльги – племянницы Вещего и родственницы плесковских князей. И он его устроил! Будто посланец Фрейра в саге о сватовстве к прекрасной дочери великана, сочетанием силы и хитрости парень раздобыл невесту для побратима, и благодаря ей Ингвар получил права на киевский стол.
То был первый их шаг к власти и славе. Теперь они совершили второй. И, судя по твердому взгляду посланца, уже устремленному к новой цели, не собирались на этом останавливаться.
Мистина был хорош собой, довольно правильные черты лица портил только нос: сломанный еще в отрочестве, тот был отмечен горбинкой и немного свернут на сторону. Длинные русые волосы Свенельдич зачесывал назад и связывал в хвост, чтобы открыть красиво обрисованный лоб. Маленькая русая бородка не скрывала твердых очертаний челюсти. В серых глазах светились дерзость и вызов, яркие губы были сложены так, будто вот-вот на них расцветет торжествующая усмешка.
В грид вбежала Альдис, младшая из двух дочерей Сванхейд. Ей было восемнадцать лет, и отец-славянин мог бы уж года три-четыре как выдать ее замуж, но Ульв не спешил с этим. В таких знатных родах любой брак – это союз куда большего количества людей, чем двоих. Как и мать, Альдис была высока, худощава, с очень светлыми волосами и бровями.
– Говорят, кто-то приехал от Инге… – начала она на ходу, устремляясь к матери, но тут увидела гостя. – Мисти! – взвизгнула она. – Это ты!
Мистина, обернувшись, с улыбкой шагнул к ней и протянул руки. Альдис радостно обняла его. Когда отец увез шестилетнего Мистину в Киев, она была младенцем и его не запомнила, но три года назад, приехав сюда по делу к Ульву конунгу, он за несколько дней успел завоевать ее дружбу. Видя, как они обнимаются, Сванхейд слегка переменилась в лице и вонзила в эту пару заострившийся взор. В прошлый свой приезд Мистина намекал, что в награду за удачное сватовство к Эльге Ингвар обещал ему в жены собственную сестру. Ульв тогда не сказал ни да, ни нет: сын Свенельда был хорошего рода, но Альдис могла рассчитывать на брак, который сделает ее госпожой над целым краем.
– Как ты похорошела! – Мистина нежно поцеловал девушку в щеку. – Но, Альди, не будем давать повода к сплетням: я женат.
Он сказал это с шутливым сожалением, но Сванхейд заметила, как вмиг погасло оживление дочери. Однако Мистина правильно сделал: чем дольше он тянул бы с этим признанием, тем больнее оно ударило бы потом.
– Вот как! – Королева засмеялась, отвлекая внимание на себя. – Любопытная новость. А на ком же?
– На сестре княгини Эльги. Это хорошая женщина, и она ждет уже третьего ребенка.
– А сама Эльга? Чем меня порадует моя невестка?
– У нее прекрасный сын, очень крепкий мальчик, да хранят его боги.
«По-прежнему один?» – подумала Сванхейд, уже знавшая о первенце Ингвара, но не стала упоминать вслух об этом досадном обстоятельстве.
Альдис отошла к своему обычному месту и села, с невозмутимым видом сложив руки на коленях. Сванхейд с одобрением проводила ее глазами: едва ли кто, кроме матери, угадает ее разочарование.
– Значит, Мальфрид с мужем и детьми уехала из Кенугарда? – Сванхейд вновь перевела взгляд на посланца.