Наследница
Шрифт:
Остаться с ним, значило ступить на скользкую, мокрую от крови и разбитых чужих судеб дорогу. И замуж она будет выходить не только за Абаля, но и за всех его демонов. У неё-то демонов куда меньше. У неё вообще нет демонов. Так, штуки две. Даже не демоны, а мелкие бесенята, которые положены каждой уважающей себя леди. Или нет — госпоже.
— Ты ведь стал главой тотема Спиреи? — спросила она с сожалением.
Нарушать едва разгоревшееся мирное утро не хотелось, но не все родились сыновьями Примула. Кое-кому надо на работу и как можно раньше. Кое-кого ждёт скандал с тотемом Таволги. А информация… Информации
— Конечно, — и поймав ее непонимающий взгляд, дополнил: — Я превосхожу Примула грубой силой, даже без учета техники атак.
— А… Он разозлился?
Абаль расхохотался.
— Яса, он принудил меня взять на себя заботу о тотеме. Это просто приказ. Взять власть в тотеме можно двумя способами, если умирает предыдущий глава, и если глава добровольно отказывается от главенства.
— Примул сделал тебя главой? Но зачем? Разве он не теряет влияние на твою волю?
Абаль отодвинул тарелку и взял ее руки в свои. Серьезно заглянул в лицо.
— Он сумасшедший, Яс. Вся его жизнь нацелена на удержание власти над Вардой и на процветание Спиреи. Я — идеальное оружие, новый Примул, на мне пять клятв, и мне некуда бежать. Поэтому… Просто ты должна знать. Я скован. Однажды — скоро — я стану Примулом и дам богам Спиреи процветание, которого они так жаждут.
Пять клятв против парочки бесенят. Зато он называет ее «Ясой» и ест ее яичницу.
— Ты делаешь мне предложение? — Ясмин лукаво заглянула ему в лицо.
— Нет! — и не успела она возмутиться, как он коснулся пальцем ее губ. — Я сделаю предложение по всем правилам, в месяц Мирта, в свадебном саду, когда закончу операцию в Чернотайе. А теперь я имею право на встречный вопрос?
Ясмин, все ещё улыбаясь, кивнула.
— Он тебе не понравится.
Она кивнула ещё раз, но улыбнулась уже натянуто. Он хочет спросить ее о мастере Файоне, Ясмин знала это наверняка. Чуяла, как волк заячью кровь. И тогда утро резко подурнеет.
— Но об этом все равно придётся поговорить, понимаешь? Мы не можем сделать, что вчерашнего боя не было… Это давно началось?
Абаль не пояснил, но она поняла.
— В ее семнадцать. И продолжалось все это время… Можно я не буду рассказывать подробности? — он смотрел на Ясмин не отрываясь. — Он менял ее память с помощью сети, а, может, и эмоциональный фон, вот как ты сейчас мой. Почему ты не помог ей, Аль?
Ясмин не хотела, чтобы это прозвучало, как упрёк, но оно именно так и прозвучало. Абаль вертел в руках вилку, волосы лежал единым полотном на плече и подрагивали от утреннего ветра.
— Это когда Ясмин поссорилась с мастером Белого цветка? — он не спрашивал, но Ясмин все равно кивнула. — Я не знал. Меня не был полгода, и это был последний эксперимент моего отца и мастера Файона. Я чудом остался жив, — ох криво усмехнулся, и снова спрятал взгляд за стрелы ресниц. Усмешка не шла ему, но неожиданно превращала мужчину в глянцевой обложки в несовершенного, но очень живого и уязвимого человека. Ясмин уставилась на него, словно заколдованная. — Выбрался из их бережной опеки только оставив в исследовательской половину днк и пять клятв. Но я буду не лгать. Если бы я знал… Знал, что делает Файон с Ясмин, я бы не помог. Я бы попытался и погиб. На тот момент я был слабее.
Слышать это было неприятно. Почему-то до этой секунды она видела в Абале рыцаря без страха и упрёка. Не без ласковой рациональности, но все же. Почему-то до этой секунды ей не приходило в голову, что он смертен. Что он бы проиграл. А ведь она видела их бой с мастером Файоном. Тот был равен Абалю по силе, но опытнее в стратегии и технике боя.
Она встала и начала разбирать стол — посуду, вилки, стаканы. Не столько разбирала, сколько переставляла их с места на место. Водила пальцем по травяной глазировке идеально-тонких тарелок. Ремесленники Астрели — настоящие умельцы.
— Разочарована во мне?
Абаль снова улыбнулся. Нежно и словно бы понимающе. Наверное, остаться перед ней без защитных лат было сложно. Было сложно сказать — я бы не справился. Солгать было проще, но он не солгал. Он остался сидеть напротив, не отводя взгляда, и интуитивно Ясмин чувствовала, с каким трудом ему даётся видимое спокойствие.
— Нет, — определилась Ясмин. — Просто… Ты сын Примула. Это ведь даёт какие-то преимущества…
Абель наконец встал, помогая убрать посуду в траву-мыльнянку. Потом упёрся лбом ей в плечо, обхватывая талию. Так близко, что у неё заколотилось сердце. Его дыхание, его тепло ещё продолжали оставаться для Ясмин под запретом. Ей требовалось время, чтобы разблокировать собственную голову. В отличии от сердца, которое не волновали проблемы разума.
Абаль усмехнулся.
— Сыну Примула даёт какие-то преимущества, — эхом отозвался он. Волна его дыхания прокатилась от плеча по всей руке, и Ясмин невольно поёжилась. — Но у мастера Файона нет детей.
Сначала она, конечно, не поняла и честно об этом сказала.
— При чем здесь мастер Файон? Ты сын Примула, а мастер Тонкой иглы — твой отец, Примул и… Так?
— Мой отец — прикрытие для истинного Примула Варды, Ясмин, — сказал он с сочувствием. — Неужели ты хоть на секунду веришь, что мой… наш отец, обладая навыками кропотливого жучка, способен взять власть у Главы Бересклета? Файон — самый опасный человек в Варде и истинный ее владетель.
Абаль сжал ее чуть сильнее, но Ясмин совершенно окаменела. Главу Бересклета называли мастером Урожая, и Абаль прав, взять у него власть было непросто. Особенно для мастера с оружием третьего порядка, который усовершенствовал собственный дар ювелирным владением иглой. Но разве филигранность мастерства превосходит силу пятого — высшего! — порядка?
Странным образом, Ясмин не задумывалась об этом. А ведь даже мастер Белого цветка, владея оружием четвертого порядка, превосходила Примула в грубой силе, но склоняла голову перед ним. И он всегда пользовался этим. Он не простил ей дружбы с мастером Гербе и покровительства ее дочери.
Почему никто в Варде не думал об этом? Почему мастера так слепо приняли нового Примула, не пытаясь оспорить право мастера Тонкой иглы на владение Вардой?
— Потому что его поставил Бересклет, — ответил Абаль, и Ясмин поняла, что задала вопрос вслух. — Когда недовольство мастеров в Чернотайе приняло опасный оборот, мастер Урожая поставил росчерком своей золотой крови мастера Тонкой иглы своей правой рукой, чтобы, как ты догадываешься, переложить ответственность за эксперимент на его плечи. А заодно и окоротить мастера Файона, который плёл свои сети для сердец юных и горячих господ Астрели.