Наследница
Шрифт:
Но в собственных глазах Эксия и в самом деле была обычной. «Обычна, как сорняк на клумбе», – однажды, еще в детстве, заметила Франческа.
«Зато так же сильна», – парировала Эксия и толкнула кузину на только что унавоженную клумбу.
– Я обычная, – громко сказала она. – Обычная, но не свободная.
Итак, спросила себя девушка, что сделал бы на ее месте обычный человек? Извинился бы перед Джеймсом Монтгомери и подружился бы с ним. Ее реакция на собственные размышления была мгновенной: «Лучше я буду есть землю».
Вспомнив, как он смотрел на красавицу Франческу, Эксия сжала кулаки
О том, что он устроил утром, Эксия отказывалась даже думать. Очевидно, смех, то и дело звучавший во всех закоулках замка, имел некоторое отношение к тому, что она пряталась, э-э, нет, большую часть дня провела в своей комнате.
– Будь он проклят! – воскликнула она.
Он даже не посчитал нужным расспросить ее, просто допустил, что она ревнива, мстительна и… и способна на убийство!
На глаза вновь навернулись слезы, но Эксия сдержала себя. Ее взгляд упал на шелковую салфетку с вышитым девизом «Carpe diem». «Пользуйся сегодняшним днем. Лови момент». Это был ее девиз. Бери все, что дает тебе каждый день. Лови солнечный свет, тащи малиновый пирог с подоконника, наслаждайся поцелуем, если есть возможность, бодрствуй всю ночь и не думай, что произойдет завтра. Тод сказал, что однажды у нее возникнут серьезные неприятности, если она будет руководствоваться этим девизом, на что Эксия рассмеялась и ответила: «Надеюсь. Зато мне не скучно».
«Неприятности – вот чего я хочу, – подумала девушка и рассмеялась. – Мне следует появиться на ступенях дома Грегори беременной. Это перечеркнет договор. – Улыбка исчезла с ее губ, и она сморщилась. – Или хотя бы избавит меня от необходимости рожать ребенка от сумасшедшего».
Внезапно Эксия сообразила, что начало смеркаться, но никто не пришел, чтобы зажечь свечи в ее комнате. Сегодня люди показали наследнице Мейденхолла, что они не хуже ее.
Эксии стало безумно жаль себя. Нахмурившись, она спрыгнула с кровати, расправила платье, расчесала и собрала волосы и направилась к двери. Уже находясь у порога, она, поддавшись порыву, повернулась, подбежала к небольшой этажерке под окном и схватила лежавший на ней чепец. Это была единственная вещь, оставшаяся у нее после матери. Чепец был сшит из нескольких слоев темно-синего шелка и украшен сказочными животными: драконами, единорогами и грифонами. В детстве она часами рассматривала его. Этим чепцом девушка дорожила больше всего на свете. Она редко надевала его – только в тех случаях, когда ей надо было успокоиться. Как сейчас.
Прохладный весенний воздух был напоен ароматом цветущих деревьев. Она не станет скучать по тем, кто жил рядом с ней в поместье, сказала себе Эксия, на бегу закалывая булавкой чепец, но ей будет недоставать этого сада.
Ей никто не встретился, потому что обитатели замка ужинали.
Пройдя вдоль северной стены, расположенной дальше остальных от замка, Эксия заметила, что в одном месте железные шипы обломаны. «Надо бы попросить кого-нибудь починить», – подумала она и подняла голову. Внезапно ее взгляд упал на ветку дуба, нависшую над стеной. Кора была сильно повреждена. В первую секунду ей стало любопытно, какие действия
– Так вот как он пробрался, – изумленно произнесла Эксия и огляделась, испугавшись, что ее услышат. Но вокруг никого не было.
Итак, он закинул на ветку веревку, а затем перебрался через стену. Нет ничего проще, когда знаешь, как это сделать.
Ни минуты не колеблясь, Эксия приподняла юбки и побежала к сараю, чтобы добыть веревку. Спустя некоторое время она уже находилась по другую сторону стены.
На мгновение девушка прислонилась к камням, хранившим дневное тепло. Вдали виднелись дома, поля, пастбища. Она даже различила людей – незнакомцев, которым не платит отец, – прогуливавшихся по улицам. Ее сердце учащенно забилось, и она, охваченная страхом, уже собралась вернуться назад, под защиту стен.
Но страх уступил место любопытству, когда слева от себя, за углом, Эксия услышала мужские голоса.
Осторожно, стараясь не шуметь, она подкралась к углу и, выглянув, увидела три палатки, над одной из которых развевался штандарт с тремя золотыми леопардами.
– Может, если бы я запихал ему в глотку бочонок сахара, его настроение улучшилось, – донеслось до Эксии.
Она отпрянула, но успела узнать беседовавших мужчин: эти двое были с ним. С тем, кто… Она ни за что не вспомнит об этом!
– И бочонок тоже? – поинтересовался другой.
– И бочонок. Широким дном вперед.
«Интересно, о ком они говорят?» – спросила себя Эксия. Чье настроение надо улучшить? Не ее ли? Только бы не ее. Нет, первый сказал «его».
– Что-то страшно расстроило его, – заметил второй. У него был очень приятный голос, но по тону можно было заключить, что он старше своего собеседника.
– Сомневаюсь, что дело в наследнице. Ну и красавица! Добрая, мягкая, скромная. Неудивительно, что отец держал ее взаперти.
Пальцы Эксии сжали шершавый камень.
– Думаю, его беспокоит та, другая, – продолжал дружинник.
Первый фыркнул:
– Эта милашка? Верно, ее грудь действительно может свести с ума, но только ненормальный согласится жить с мегерой. Вон он. Прячься.
Эксия в изумлении так широко распахнула глаза, что они заболели. Грудь, способная свести мужчину с ума? Ее грудь? Значит, «та, другая» – она? Она опустила глаза на свою грудь, будто видела ее впервые. Ведь ей действительно неудобно спать на животе. Но как она может судить о размере своей груди, если ей не с чем сравнивать?
Природа давно погрузилась в ночной мрак, но глаза девушки успели привыкнуть к темноте. Она увидела, как худощавый юноша – один из охранников, нанятых отцом, – выскользнул из палатки со штандартом и поспешил к дороге, ведшей в деревню. Через секунду оттуда вышел он и растворился во мраке.
Сжигаемая любопытством, Эксия подбежала к палатке и пробралась внутрь. Что он за человек? Единственная свеча отбрасывала тусклый круг света, оставляя углы палатки в темноте. Скромное убранство составляли складные стол и стул и узкая кровать, застеленная суровыми простынями и покрытая шерстяным одеялом. Его одежда лежала на большом кожаном дорожном сундуке, и девушка, не удержавшись от соблазна, погладила мягкий бархат и нежный атлас.