Наследница
Шрифт:
— Если Бересклет возглавит мастер Айрис, Древоток выйдет из триады. Это мое слово, — Илан мягко повёл рукой и лепестки растворились в сумрачном небе. Он уже не кричал и словно оделся в невидимую броню, сквозь которую не проникало ни звука.
Инстинктивно Ясмин чувствовала в нем ту же силу, что и в Абале — идеальный самоконтроль. Нежелание уступать уступать тело темной стороне личности. Даже ради отца.
Пошёл дождь. Верн взял на руки Айрис и вынес из круга. Отросшие волосы закрывали половину лица, и были видны только сжатые в нить губы. Издалека он выглядел человеком,
Отвлеклась она только когда в круг встал Лён и, активировав серебристый кнут, щелчком направил его в сторону Ясмин:
— Я вызываю тебя.
Абаль автоматически перехватил ее за пояс и притиснул к себе ещё крепче. После поколебавшись отпустил.
— У тебя пятый порядок, — сказал он тихо. — А если не справишься, я помогу. Меня руны не возьмут. Я же не совсем человек.
Наверное, он врал. Он наверняка бы погиб, шагнув в круг чужого тотема. Особенно такого сильного, как Бересклет. А это значило, что бой нужно закончить очень быстро, чтобы не волновать милого по пустякам. Даже если круг его не сожжет, то змеиную шкурку попортит основательно.
Ясмин потерлась носом о его щеку и шагнула в круг. Тишина стояла такая, что было слышно потрескивание рун и испуганный пересвист малиновок в саду. Внутри круга дождя не было, только воздух плыл от играющей силы. Ясмин сразу распустила три цветка, поскольку опасалась Лёна. Тот всегда ее не любил.
— Чтобы не тратить время, сразу поясню, — сказала она устало. — Мое оружие шагнуло на пятый порядок и я плохо его контролирую. Вчера я убила мастера Эгира, хотя совсем этого не хотела. Я вынуждена тебя предупредить, Лён…
— Выйди из круга! — закричала тетушка Ле-Ле, и Ясмин оглянулась.
Это она ей?
Нет. Лёну. Ясмин перевела взгляд на Лёна, и тот дрогнул. Умирать он не хотел. Он, как и все злые дети просто хотел хорошенько пройтись кнутом по сбежавшей от него кукле. Ему в голову не приходило, что поломанная игрушка может дать сдачи. Ясмин пожала плечами и оглянулась:
— Калох, ты?
— Нет, сестра, — насмешливо отказался Мечтатель. — У меня оружие всего второго порядка. Отец уже пробовал передать мне тотем, но боги воспротивились. Они любят сильных.
Ясмин вздохнула и повернулась к Айрис. Та уже встала и покачиваясь подошла к ней. Руны ее пропустили, вспыхнув костровой цепью.
Встала напротив. Глаза в глаза.
— Прости, — сказала она неловко. На щеке набухла алым полоска шрама. — Не знаю, что на меня нашло. Мама все десять лет только и говорила, что о тебе, а этот… мастер Файон, приходил, рассказывал про тебя. Я думала, ты предала Бересклет и ну… Теперь с ним.
Ясмин мгновенно ощутила себя перегоревшей спичкой. Секунду назад она полагала, что ей придётся биться с каждым из Бересклетов, но… Она стёрла в щеки Айрис набежавшую нить крови, после, повинуясь жалости, обняла ее.
— И ты прости. Я была слишком жестока, забыла, какой ты ещё ребёнок. Варда слишком
Айрис шмыгнула носом.
— Я останусь. По крайней мере пока. Я не могу оставить Чернотайю, я родилась здесь и здесь мой настоящий дом, — после легонько толкнула Ясмин в грудь. — Я передаю свои победы тебе.
Ясмин успела взять ее за пальцы, но Айрис тут же выскользнула. Улыбнулась и вышла из круга. За ней поспешно шагнул Лён.
— Кто-то ещё? — тихо спросила Ясмин. — Мама? Место главы твоё по праву, я не стану сражаться.
Мама тяжело поднялась с колен. От ее легкокрылой стрекозиной грации не осталось и тени.
— Нет. Я буду плохой главой, детка. Я отказываюсь.
— Отказываюсь, — подтвердила Айрис.
Следом Мечтатель. После отказ подтвердил каждый из Катха, потом из Древотока. Тетушке Клиане пришлось дать успокоительные смолы, но и те постоянно выпадали из искривлённого в плаче рта. Прошло не меньше двух десятков лепестков, прежде чем она смогла произнести отказ внятно.
— Принимаю, — шепотом сказала Ясмин.
Сердце заколотилось пойманной рыбкой. Рунный круг полыхнул золотом. И стало резко заметно, что день погас, и вокруг настала беззвездная тихая ночь. Только в саду надрывалась малиновка.
Рука поднялась вверх без ее участия, и Ясмин невольно похолодела. Не очень-то ей нравились шутки. Но страх прошел, а следом прошло и сомнение. Инстинктивно она чувствовала правильность незримого ритуала.
Запястье загорелось болью, и его обвила руническая вязь, смысл которой давно затерялся во тьме веков.
Глава 24
Несколько секунд Ясмин боялась проснуться. Стояла в напряжении, вцепившись в собственную руку, и с ужасом ждала, что откроет глаза. Но миг шел за мигом, а она оставалась внутри погасшего круга.
Спустя десяток лепестков она жалела, что не проснулась. Потому что с противоположной стороны импровизированной арены на неё смотрели Хрисанф и Верн, а поодаль от них с колен уже поднималась мама. А позади, как верный страж, оставался Абаль. Ясмин закрыла на минуту глаза и приняла решение.
— Я ненадолго, — сказала она, обернувшись к Абалю. — Так давно не видела маму.
Абаль метнул далёкий от любви взгляд на ее мать и натянуто улыбнулся. Было очевидно, что мастер Гербе ему не нравится и никогда не понравится, даже ради Ясмин. Но ради Ясмин он будет вежлив.
— У тебя есть время, Яс, ведь теперь ты глава Бересклета, — Абаль играл кончиком косы и демонстрировал социально одобряемое поведение.
И захочешь упрекнуть — не подкопаешься. Ясмин виновато улыбнулась и пошла навстречу к матери. Подумаешь. У него и самого родственники не сахар. Она быстрым шагом пересекла круг и обняла подошедшую к ней маму. Боль от потери настоящей, оставшейся в другом мире матери уже не была такой сильной. Между ней и болью вставали Абаль и Варда, Хрисанф и Верн, ее ученики и Консулы, и мать Ясмин — так сильно похожая на ее собственную мать.