Наследница
Шрифт:
Если в прошлый раз всё прошло без единой, даже крохотной заусеницы, то этой ночью они с Виктором провели в коттедже Светланы Петровны вообще всего полчаса. С сейфом медвежатник справился за десять минут, а первые же бумаги, которые Тамара извлекла на свет Божий, оказались именно тем, о чем говорил Гепатит — болванками договоров с риэлтерской фирмой, на которых были указаны все банковские реквизиты, куда должны быть перечислены деньги из Испании. Пока Виктор сканировал документы в свой ноутбук, Тамара внимательно перебирала содержание почти пустого сейфа. Сунула в карман загранпаспорт толстухи, отметила, что теперь в шнифте нет ни копейки,
— Как думаешь, что это может быть? — протянула она свою находку Виктору.
— Где ты это нашла? — оторвался тот от компьютера.
— В сейфе. Стояла там уголке. Я ее чуть не свернула, когда доставала бумаги. На ней даже нет никакой надписи.
— Смотри, не порежься. И потом вымой руки.
— Думаешь, яд? — Тамаре сразу же захотелось отшвырнуть эту дрянь куда-нибудь в сторону. И, действительно, тщательно вымыть руки.
— Думаю, яд. Ничего другого на ум не приходит. Если это не какая-нибудь сильная отрава, то зачем держать ее в таком месте? Поставь эту гадость обратно, — посоветовал медвежатник. — Я уже закругляюсь. Сейчас закрываю шнифт и уходим.
Тамара поставила загадочную ампулу на место, бросила Виктору: «Я на минутку» — и отправилась искать ванную или кухню. Мыть руки. С мылом.
А еще лучше — протереть их спиртом или водярой.
Отоспавшись после трудовой ночи, она первым делом отзвонилась Денису.
— Здорово, любимый. Ты где? У тебя есть что-нибудь для меня?
— Только я сам. А если ты имеешь в виду то, о чем вчера попросила, придется тебя разочаровать. Почти голяк, детка. Впрочем, подъезжай. Расскажу всё при встрече.
— Уже еду.
«Ха, только я сам. Этого мне предостаточно, милый. Это главное. А всякие там Магистры и Толстые Задницы на заднем плане. Далеко-далеко по сравнению с тобой!»
Когда Денис открыл дверь, первое, что сделала Тамара, это расхохоталась. Было от чего. На бендеровском бандюке, специализирующемся на заданиях щепетильного свойства, был дорогой спортивный костюм, украшенный маленьким нарядным передничком с аппликацией и оборками.
— Что, любимый, крутишься перед зеркалом? А у тебя есть красивое кружевное бельишко?
— Перед зеркалом я уже покрутился. Теперь жарю нам курицу. А будешь трепать языком, съем всю ее сам. — Денис коснулся губами Тамариной щеки и помог снять пальто. — И как только ты на таких каблуках ухитряешься нажимать на педали?
— Потом научу. Кроме передничка и кружевных комбинашек у тебя, естественно, есть и туфли?
— Всё, курица моя. И не проси.
— И не буду. Я сытая. Лучше рассказывай, как твой Магистр. — Тамара нацепила огромные тапки и следом за Денисом пошлепала на кухню.
— Его я не видел. Зато удалось поболтать с одним пацаном, который при Мише исполняет нечто вроде роли шофера. У него погоняло Панов.
— Мне фиолетово, какое у него погоняло. Что ты узнал?
Денис достал из пакетика маленького цыпленка и растерянно покрутил его в руках. С какого краю к нему подступаться, он, явно, представлял очень смутно.
— Не узнал почти ничего. Если это тебе интересно, Панов проболтался о том, что последний раз Магистр и Коля пересекались примерно неделю назад. О чем был разговор, спрашивать я не пытался, потому что знаю наверняка: когда Миша встречается с кем-нибудь в тачке, водила сразу же отправляется прогуляться. Это железно… Тамар, а к ней надо чего-нибудь добавлять? — Денис продолжал печально разглядывать птичку.
— У тебя есть чеснок?
— Только картошка… Слушай дальше. Интересный нюанс: прямо перед стрелкой с Николаем Магистр пересекался с каким-то таинственным челом. А потом показал водителю ампулу и похвастался, что вбухал в нее немерено бабок. В ней, типа, какой-то дорогостоящий яд, который достаточно выбрать в баян и впрыснуть в какой-нибудь продукт, например в апельсин. Жертва кушает апельсин, а после смерти яд в организме не обнаружит ни один эксперт. Симптомы — как при обычной остановке сердца. Не исключено, что Миша эту отраву как раз Николаю и передал. Я так думаю… А что, если курицу…
— А я не думаю, — перебила Тамара. — Мне это известно наверняка. Более того, я эту ампулу видела полупустой. Более того, я знаю, кому этот яд предназначен. Денис, извини, но мне надо срочно идти. Надеюсь, еще успею спасти одну негодяйку.
— Светлану Петровну?
— Чтобы это понять, не надо быть слишком догадливым.
— А тебе надо спасать эту горгону?
— Да, очень. Я мечтала прикончить ее сама. Ну, почему я постоянно опаздываю? — вздохнула Тамара и отправилась одеваться, оставив Дениса с цыпленком в руках стоять посреди кухни. И уже из прихожей, натягивая сапоги, прокричала: — А курицу лучше не трогай. Не порти продукт. Вернусь, приготовлю сама.
«Надо будет заскочить в магазин и прикупить еще парочку. А то ведь это нам на один кус…
Проклятая Толстая Задница! Неужели всё-таки сдохнешь сама и уйдешь от возмездия?
…И не забыть бы про чеснок».
СВЕТЛАНА ПЕТРОВНА
Как же ей было паршиво на протяжении всего последнего месяца, который она провела в кардиоцентре!
И дело вовсе не в здоровье, не в двух микроинфарктах подряд, которые довелось перенести, не в сердце, которое в последнее время буквально пошло вразнос. Что там здоровье, когда впереди замаячили такие неприятности! Неподъемные неприятности!!! Непереваримые проблемы!!!
И с каждым днем они приобретают всё более и более осязаемую форму. Скоро они просто раздавят, и, кажется, уже никуда (и никогда!) от них не спрятаться, не скрыться.
Как же ей было паршиво! Так паршиво, как не было никогда! Сколько лет, начиная с того самого дня, когда поддержала Игната в его намерении захватить имущество брата, она буквально ходила по грани. Отчаянно преступала закон — с каждым разом всё решительнее, всё циничнее. Распоряжалась судьбами (и жизнями) слабых, держалась на равной ноге с сильными мира сего. Где-то в далеком-далеком будущем ей, наверное, уже давно был уготован персональный котел в Преисподней, но в этой жизни возмездие за то зло, что успела причинить многим (сколь многим! !!), обходило ее стороной. И не пыталось приблизиться, словно оно заранее знало, что не пробьется сквозь непроницаемый кокон, которым Светлана Петровна умело отгородила себя от проблем; отскочит от ее мощного бюста, как от бетонной стены.