Наследник чародея. Школяр. Книга первая
Шрифт:
— Ну, как знаешь… Может, чего покрепче?
Рабочий день закончился, помощник Воронцова, сидевший в приёмной, уже ушел домой. Поэтому, в принципе, пропустить «соточку» можно было безнаказанно (хотя кто мог запретить первому заму?) и незаметно для личного состава. Тем не менее Красавин отрицательно мотнул головой.
— Что звал-то? — немного грубовато поинтересовался он.
Воронцов вздохнул, сел поглубже в кресло и начал:
— Иваныч, ты ж знаешь, сыну моему пару месяцев назад аппендицит вырезали.
Красавин кивнул, мол, в курсе, дружим же семьями, в конце концов!
— Кроме того,
Красавин опять кивнул.
— Так вот, когда его выписали из БСМП, у него ни шрама от операции, ни ДЦП не было. Понимаешь?
Красавин подвинулся к собеседнику:
— Это как?
— А вот так, Иваныч! — Воронцов развел руками. — Операцию ему сделали, а шрам пропал! ДЦП в принципе не лечится. А тут этих болячек как не бывало!
Полковник взял пачку сигарет со стола, щелчком выбил одну, прикурил, подвинул к себе поближе пепельницу. Затянулся, выдохнул и продолжил:
— Взял я позавчера коньячку…
Он показал кивком на двустворчатый шкаф в углу кабинета. Красавин проследил его взгляд и с легкой завистью вздохнул. Полки обычного с виду двустворчатого шкафа были внутри заставлены разнокалиберными спиртными напитками-подарками до такой степени, что порой дверцу шкафа приходилось открывать с опаской — как бы что не упало. Хорошо, что дверцы были не стеклянными и скрывали содержимое шкафа от посторонних глаз. Впрочем, для руководителя уровня Воронцова это было неудивительно. Как любому начальнику Воронцову несли. Угощали. Дарили. Взяточником полковник не был. От дорогого подарка как-то отказался в начале руководящей карьеры, и вокруг сразу все поняли. А вот спиртным его одаривали. Это было незазорно. Да и неудобно отказать порой. Особенно, если подарок связан с каким-либо праздником — тем же днём рождения или ещё чем-то подобным. Сам он любовью к горячительным напиткам не отличался, вот и копились в шкафу всякие напитки. А напитки были разные: от сравнительно заурядной советской водки до импортных коньяков, ликёров и виски, порой привезенных кем-то из-за границы.
Надо сказать, что при всём этом Иван Георгиевич Воронцов никогда не жадничал и периодически, особенно, если опять же был повод, делился содержимым шкафа с подчиненными, опустошая ассортимент.
— Взял я коньячок и поехал в больничку, — продолжал Воронцов. — Чтобы сказать спасибо нашим советским эскулапам от имени, так сказать, благодарных родителей.
— Приехал, зашел к начальнику отделения. Есть там такой Захар Петрович. Выставил ему бутылки на стол, выразил благодарность за лечение сына. Дёрнули мы с ним по соточке.
— Святое дело, — ехидно вставил Красавин.
— Святое, — согласился Воронцов, туша окурок в пепельнице. — И рассказал мне под коньячок Захар Петрович, что историю болезни моего Кольки, а также истории болезни еще десяти детишек, которые вдруг неизвестно каким образом вылечились от всяких болячек, передали в облздравотдел, а оттуда их забрали, угадай кто?
— Кто? — Красавин пожал плечами. — Ну, кто, не томи душу!
— Наши «старшие братья», чекисты, кэгэбэшники, — выдержав паузу сообщил Воронцов. — Прикинь? Там, кроме ДЦП у моего Кольки, еще диабет у кого-то из ребятишек был, прободная язва, еще что-то… И все вдруг одномоментно поправились. Без всякого участия докторов. А чекисты сразу подсуетились.
—
— А то! — Воронцов встал. — Вчера был в нашей увэдэшной больничке, заходил к Борменталю.
Красавин хихикнул. Прозвище Борменталь или иногда Борман носил главный врач медсанчасти УВД Василий Тимофеевич Бородкин.
— Борменталь мне нашептал, что Колькину карточку с месяц назад запросили в облздравотделе и до сих пор не вернули. А когда он позвонил, ему сказали завести дубликат, мол, изъяли карточку на проверку. Наш Борменталь не лыком шит, начал по ушам ездить, и ему в конце концов признались, что забрали карточку «рыцари плаща и кинжала». А зачем, не сказали. Вот так.
Воронцов снова сел в кресло, развернулся к собеседнику.
— Знаешь, не нравится мне всё это. Чую, что здесь что-то не то. Что неспроста «старший брат» зашевелился… Что-то здесь есть…
— А мы тут причём? — удивился Красавин. — Как бы не вляпаться…
— Если б я знал, — хмыкнул Воронцов. — Но вся эта возня не просто так.
— Может, политика? — предложил Красавин.
— Вряд ли, — покачал головой Воронцов. — Иваныч, я тебя вот зачем позвал… У тебя ведь есть толковый опер по розыску. Веня Шишкин. Поставь ему задачу, пусть посмотрит, а?
— Что посмотрит? — удивился Красавин.
Воронцов достал из кармана кителя сложенный тетрадный лист.
— Вот. Захар Петрович мне написал всех детишек с адресами, которые болели, болели, да выздоровели.
Он протянул его Красавину.
— Пусть пошукает. Только лично. Без всяких там участковых. С соседями поговорит. Только не дай бог, засветится. Особенно перед чекистами в свете последних взаимоотношений.
Воронцов кивнул в сторону портрета министра внутренних дел Щелокова. Портрет министра висел слева от портрета генсека. Справа от генсека висели традиционные Ленин и Дзержинский. Кроме того, портрет Дзержинского, выполненный из разноцветных шлифованных кусочков древесины, продукт творчества местных «сидельцев», преподнесенный начальником ИТК, стоял на массивном засыпном сейфе в углу кабинета.
— Сам понимаешь, какие сейчас там, — он показал пальцем вверх, — отношения у наших руководов с «комитетом».
— Может, какие несуразности вылезут, может, ещё что… Ладно?
— Хорошо, — согласился Красавин. — А что это ты вдруг, Георгич, озадачился? Да и компетенция вроде как не наша, не убойного отдела — врачи, всё-таки.
— Да я вдруг про Вольфа Мессинга вспомнил, — чуть сконфузившись, буркнул Воронцов. — Нет, ну, а вдруг, а? Это — с одной стороны. А с другой — ДЦП же не лечится. И диабет тоже. И шрам от аппендицита куда-то делся. А насчет компетенции, сам понимаешь, это обэхээсесная тема, да. Но кто у нас ОБХССники?
Красавин усмехнулся.
— Вот! — заключил Воронцов. — Взяточник на взяточнике и взяточником погоняет. Раньше бы их всех к ногтю. Но это раньше. А сейчас давно уже не раньше.
Глава 22
Снова больница, снова травматология
Легковая машина в нашей деревне была редкостью. Нет, некоторые отдыхающие, особенно, жители столицы нашей Родины имели личные автомобили и приезжали на них в деревню. Но таких владельцев было хорошо, если двое-трое.