Наследник чародея. Школяр. Книга первая
Шрифт:
Тем временем Андрюха что-то рассказывал. Я не вслушивался, думая о своём. Он это понял и отвесил мне подзатыльник.
— Ты чего?
— Я тебе уже минут десять талдычу насчет штанов! А тебе пофиг что ли?
— В смысле? — вскинулся я и поправился. — Извини, Андрэ, задумался… Так что там насчет штанов?
— Я в Доме быта 5 метров джинсовой ткани взял! — сообщил приятель. — Чистая «деним-ёлочка». У Мишки тётка выкройки штанов сделала на 48 размер. У тебя фурнитуры не осталось? У меня сейчас глухо.
Я задумался.
— Сейчас посмотрим!
Я залез в шкаф. Джинсовую фурнитуру — пуговицы, лейблы, этикетки, замки, заклепки — которые мы срезали со старых штанов и курток на пункте приёма вторсырья, я хранил в шкафу в чемодане, расфасованную в пакеты. В каждом пакете — свой комплект, своя фирма. Здесь ведь как? Главное — комплектность: если «Левайсы», то 6 заклепок, 5 пуговиц-болтов, кожаная потертая этикетка-лейбл, внутренние ярлыки… Полный комплект у меня был только на «Вранглер». Я протянул пакет Андрюхе:
— Держи! Не забудь про швы…
У «Левайсов» шов на штанине был внутренний, у «Вранглеров» внешний.
— Поучи мать борщ варить! Мишка приедет, сошьем.
— Я в доле, — напомнил я. — Вы для себя или на продажу?
— Для себя, конечно!
Андрюха подхватил пакет и ушел.
Я закрыл за ним дверь, присел на диван и привычно вошел в Астрал.
Снова пространство стало учебным классом, а Герис словно ждал меня, сидя за учительским столом. Я поздоровался, рассказал ему про цыган, про мать, попросил совета — прежде всего, как найти виновников? Герис насмешливо фыркнул:
— Меня удивляет твоё поведение! Ты — маг! И скорее всего, единственный маг в этом мире! И ты из этой пустяковины делаешь проблему?
Он встал, подошел ко мне, присел на стол возле меня (точь-в-точь, как наш учитель по истории!).
— Ты — маг Жизни, Смерти и Разума! Неужели ты не можешь справиться с кучкой каких-то маргиналов? Ты?!
Он отвернулся, встал у доски:
— Ты меня разочаровываешь… Хотя, какой из тебя маг? Так, недоучка-адепт.
— Наставник, — обиделся я. — Вы бы научили меня, как надо…
Я замешкался, не желая произносить слово «убивать», а «защищаться»… Защищаться как раз Герис меня и учил — конструктам-заклятьям «каменная кожа», «каменная кожа плюс».
— А самому догадаться никак? — Герис прищурился. — Ты же уже применял и «дротик», и «понос»? Фактически наработал опыт.
Он отвлёкся, снова встал передо мной и снизу вверх сказал:
— Конечно, существовало в нашем мире мнение, что маги Жизни не должны калечить и тем более убивать. Они ведь по своей сути — целители! Целители! И должны только созидать, спасать!
Его философствование на меня, откровенно говоря, наводило тоску. Лучше бы научиться чему-нибудь лишний раз, ей-богу!
Неожиданно Герис замолчал и уставился на меня в упор.
— Что, надоело?
— В смысле, надоело? — не понял я.
— Слушать мои
— А разве нельзя было нарушить клятву? — удивился я.
— Нет, — ответил Герис. — Это клятва Гиппократа у вас носит формальный характер. А слово мага священно, его нарушение повлечет обязательную утрату дара. Маг на клятву свою силу ставит.
— Так, что ты можешь смело защищаться, — подытожил он. — Тем более, что никаких клятв ты не давал! Только дураком не будь. Есть тысячи способов доставить неприятности твоим обидчикам, не привлекая к себе внимания.
* * *
И на этот раз я вышел из Астрала совсем не уставшим, полностью восстановившим свой потенциал. Я уже стал замечать, что вхождение и учеба в Астрале меня утомляет всё меньше и меньше, а потенциал, запас магической силы, тем временем восстанавливается быстрее. Только жрать охота. Именно жрать — возникало чувство, будто я голодал не меньше недели.
Поэтому сразу после занятий я, как минимум, съедал пару бутербродов под крепкий сладкий чай. Вот и сейчас я намазал маслом пару кусков хлеба, налил чаю, благо чайник был еще теплым.
За перекусом задумался над словами Гериса, как доставить кучу неприятностей да еще и не привлекая к себе внимания. Покамест никаких идей не возникало.
На улице, несмотря на вечер, было достаточно светло. Жара спала. Я одел джинсы, футболку, обул видавшие виды кеды и вышел во двор.
В песочнице играли детишки-малолетки. На скамейке возле подъезда тётя Маша что-то азартно вещала своим двум товаркам-сверстницам. Увидев меня, прищурилась и без всякого «здрасьте» сообщила:
— Тут твои дружки-приятели с час назад отирались, курили, семечки лузгали, намусорили… Тебя ждали!
— Здрасьте, тёть Маш, — я сначала поздоровался, потом переспросил. — Что за дружки?
— Ну, кто к вам последнее время ходит? — иронично усмехнулась тётя Маша. — Шпана всякая только что и шарится…
— Сталина на них нет! — почему-то буркнул я.
— Зря ты так про Иосиф Виссарионыча говоришь, Антошка, — сказала мне вслед тетя Маша. — Ой, зря…
Я обернулся. Тётя Маша смотрела на меня, прищурившись, словно целясь.
— Да я шутейно, тёть Маш! — я поспешил оправдаться.