Наследник для генерала-дракона
Шрифт:
От шока мои слезы пересохли и я перестала дрожать. Не из-за браслетов, нет! Смысл обещания эльфа до меня еще попросту не дошел!
Мой шок относился к тому, что я все еще была здесь. Дэн вернулся домой! А я – нет.
Глава 26. Ревность и мораль
Столько вопросов и ни одного ответа.
Дэн ушел, а я снова осталась в этом странном мире. Это плохо.
Сможет ли отчим позаботиться обо мне, лежащей там
Да нет, ну не до такой же степени он извращенец… А если?!
Чертовы браслеты надо снять, или я никогда не вернусь домой. Теперь я верила в существование магии всем сердцем. Как же тут не поверишь?
Я посмотрела на тяжелые ободки с ненавистью и опаской, вспоминая всё, что сказал мне о них Данатиел. Чтобы их снять, нужна или драконья магия, или драконья кровь. Мне нужно ее как-то собрать.
Он как себе вообще это представляет? Что я попрошу генерала подышать пламенем в бутылку, и тот с легкостью согласится? Или что пырну скалу Блэдмора ножом и спокойно соберу капающую кровь?
А тот будет стоять и спокойно на это смотреть: «Да, детка, бери, сколько хочешь, мне ничего для тебя не жалко»! Пф.
Да его шкуру и обычный нож, скорее всего, не пробьет! Там же чешуя перекатывается и, чуть что, защищает хозяина.
Однако если я хочу освободиться, мне придется что-то придумать.
Во время обеда, когда я помогала Мари ухаживать за ранеными, солдат подошел ко мне с сообщением, что генерал Блэдмор ждет меня в своем шатре.
Опять вопросы. Опять этот жуткий, первобытный страх в груди. И боль отверженности. И глупая надежда. Что ему от меня нужно? Зачем он зовет меня к себе?
И как, черт возьми, мне собрать немного его крови, чтобы он не заметил?..
Когда я вошла, генерал расслабленно сидел, откинувшись на кресле и положив ногу на ногу. Читал письмо на желтоватой бумаге с гербовой печатью.
Здесь все пропахло роскошеством. Густой мандариново-древесный аромат смешался с запахом потрескивающих в печке поленьев и тушки птицы, крутящейся на вертеле.
Невольно я сглотнула: на завтрак у меня была овсяная каша с куском вчерашнего хлеба и всё.
При виде меня Раштон Блэдмор нехотя свернул письмо обратно в трубочку и отложил на стол.
Мундир он снял, рубашка была расстегнута почти до пояса, обнажая невероятную, рельефную грудь, которая ночью плавилась под моими ладошками. Длинные, вьющиеся волосы отливали сегодня золотом из-за желтоватого светильника за его спиной.
Я задохнулась
– Как ты? – спросил Блэдмор, не отводя от меня пристального взгляда.
Выражение в глазах – нечитаемое. Это он так равнодушно «переживает»? Или вопрос чисто риторический, и ему что-то еще от меня надо?
Опустив глаза, я лишь молча пожала плечами. Какой смысл воздух сотрясать.
– Я задал вопрос, - мрачно повторил генерал, и я ощутила давление его мощной ауры на разум и тело.
– Мне грустно, - призналась я, поморщившись.
Это было сильным преуменьшением. Он причинил мне боль.
– Почему?
Хотелось кричать, обвинять, ругаться. Словно мы, черт возьми, пара. Вместо этого я поджала губы и сдержала глупый порыв.
– К чему вопрос? – упорно изучала я палас, которым устелен пол. – Разве вам не все равно?
Блэдмор молчал. Воздух в шатре потемнел и сгустился: похоже, генерал снова злился.
– Я слышал, как ты рыдала.
Вот как. Он слышал. И что?
– Я хочу знать, почему.
В недоумении я подняла на мужчину взгляд. Не могла поверить, действительно он не видит причины или просто играет со мной?!
Он ждал ответа, развалившись в горячей позе на кресле. Непохоже, чтобы он затеял какую-то игру.
А что если он вообще не бывал в серьезных отношениях с женщинами и не умеет их строить? Он ведь обычный солдафон. Война на этой земле идет так давно, что ему наверняка было некогда заниматься личной жизнью.
В его постели бывали женщины, это точно. В каждом его действии ночью чувствовался опыт. Но, может быть, он приводил к себе только девиц легкого поведения, с которыми не приходилось церемониться? Это бы объяснило всё.
– Я видел, что тебе было хорошо, - прервал Блэдмор молчание, голос прозвучал недовольно. – Ты просила, чтобы я был с тобой нежен, и я был. Разве нет?
– Да, был, - не стала я лгать, вновь рассматривая палас, потому что смотреть на мужчину во время такого разговора было сложно. – А потом просто ушел. Ты сделал именно то, что хотел: воспользовался своим правом, занимался со мной любовью. Ты даже стал моим первым. Плевать, что я чувствовала после этого. Плевать, насколько это унизительно было для меня.
Повисла долгая, гнетущая тишина. Я не решалась поднять глаза.
– И что потом? – язвительно произнес генерал, и в воздухе ощутимо повеяло угрозой, от которой я поежилась. – Твой муж тебя утешил?