Наследник для медведя
Шрифт:
— Я знаю. Я же вас изучаю, Рэм.
— Мне все интересно, почему ты так полагаешься на подопытных, при этом ни разу не высунув нос в естественную среду обитания? — скосил на меня ехидный взгляд.
— Так меня и пустили, — закатила глаза.
— Ну так я тебя пускаю, если не заметила.
— Ну ты же изначально лил мне в уши сказки, что тебе нужен мой опыт.
— Он мне все еще нужен.
— Да? — вздернула я брови. — И как же этот «дрожащий заяц» будет тебе передавать опыт?
— «Заяц» привыкнет,
Мы обменялись одинаково довольными взглядами.
— Я сделаю все возможное, чтобы вам помочь, — заверила. Теперь эти слова казались вполне уместными, и признаться стало проще.
— А мне? — ловил на слове.
— И тебе, — выдохнула, чувствуя, как горят щеки.
Я закусила губу и отвернулась к лесу. Он, показалось, даже просветлел. Стали попадаться освещенные полянки светло-салатного цвета на фоне темной густой листвы. Когда дорога ненадолго выпрямлялась, можно было рассмотреть тяжелые облака над вершинами гор. Этот мир поражал воображение масштабами и дикой красотой. Она давила и размазывала своей силой. Рэм снова был прав — мои теории и неопытные знания могут беспощадно разлететься о суровую реальность.
Часа через три мы остановились у кафе на перевале, откуда открывался еще более поражающий вид на долину внизу. Место было тихое, как и сама дорога. За все время нам навстречу попалось всего две машины. И здесь тоже не было аншлага — оба столика на веранде пустовали. Хозяин приветствовал Рэма, как старого знакомого. Мужчину звали Данаем, и он был сразу за всех — повар и официант. Завидев ребенка в руках Рэма, удивленно вздернул брови:
— Какой серьезный маленький мальчик! Будешь пемикан?
34
— Он еще не знает, что это, — усмехнулся Рэм, а я насторожилась.
Вскоре выяснилось, что пемикан — сушеное или вяленое мясо, порезанное на полоски. И Денвер вцепился в него с таким энтузиазмом, будто всю жизнь ждал этой встречи.
— Полезно для зубов, — объяснял, умиляясь, старик. — Что ж вы его без пемикана так долго растили?
Рэм сцеживал усмешку в кулак, а я тянула губы в смущенной улыбке:
— Я не знала.
— Олений медвежата любят больше всего, — продолжали мое просвещение. — Жуй-жуй… надежда ты наша!
Пока Денвер наверстывал упущенное с пемиканом, Рэм пригласил старика присоединиться за обедом:
— Рассказывай.
— Тихо было последнюю неделю, — присел он за столик. — И меня больше не трогают.
Только тут я заметила, что левая рука у него висит вдоль тела.
— Хорошо, — кивнул Рэм.
— Прости, но я скажу, — ты был с самого начала прав. Намерения Раина договориться с этими недоносками по-хорошему были ошибкой. Звери не понимают человеческого языка, только силу. А то, что они творят — суть звериные деяния.
Я с любопытством слушала, пытаясь догадаться, о
Как бы многие люди ни думали, но оборотням на своих территориях жилось нелегко. Были такие, кто воевал с жестокими соседями. И причин разногласий могло быть множество.
Видимо, то, про что рассказывал хозяин кафе, из этой области.
— Пусть знают, что у медведя есть наследник, — улыбался Данай. — И им на эти земли никогда не сунуться.
Когда мы вернулись в машину, я воззрилась на Рэма в ожидании, и он не подкачал:
— Для всех — ребенок мой.
— Ты очень вовремя меня об этом предупреждаешь, — не сдержала я сарказма. — А если твой брат будет против?
— Он будет, — и Рэм надавил на педаль.
Мы приблизились к массивным металлическим воротам, когда уже вечерело. Они сразу разомкнули створки и медленно открылись, являя мне большую площадку, вымощенную камнем. Несколько дорог расходились вглубь поселения, утопающего в зелени, а на самой площадке собралась небольшая толпа. Джип Сезара был тоже здесь.
— Не нервничай, — сжал мою руку Рэм, как только заглушил двигатель. Только подобные призывы зачастую действовали наоборот. Он обошел машину и открыл двери с моей стороны, подавая руку: — Я сам возьму ребенка.
Я осмотрелась. Здесь было непривычно тихо, поэтому оживленные беседы встречающих слышались хорошо. Сезар сразу шагнул к нам, а за ним потянулись несколько женщин и мужчин. Одеты все вполне по-человечески — джинсы, юбки, свитера и футболки. Когда одна девушка выступила к Рэму, я напряглась. Желание спрятать от них Денвера казалось едва контролируемым.
— Рэм, — улыбнулась незнакомка, поглядывая на меня. — Это правда?
— Правда, — ответил он на улыбку и, притянув девушку к себе, поцеловал коротко в лоб.
Денвер смотрел на нее во все глаза, мечась между желанием спрятаться у папы на шее и потянуться к незнакомке. Красивая. Глаза большие и темные, почти черные длинные волосы заправлены за аккуратные уши, располагающая улыбка. Девушка была одета в длинный цветастый сарафан и теплую кофту.
— Какой хороший! — залепетала она, глядя на Денвера. А потом кивнула мне: — Я Нира, сестра Рэма.
— Вика, — вымученно улыбнулась я. — А это Денвер.
Девушка тоже любезничала неуверенно. И вскоре стало понятно почему.
Позади послышались недовольные возгласы, вскрик, а когда я обернулась, увидела в руках Сезара огненно-рыжую девушку. Она сверкала на меня гневным невменяемым взглядом, который я иногда встречала у тех, с кем работала.
— Пусти меня! — требовала она у Сезара, но тот жестко скрутил ей руки за спиной. Кто-то из присутствующих попытался вразумить девушку, но та выдиралась, не слыша никого вокруг: — Как ты мог?! — кричала она, обращаясь к Рэму. — Ты же говорил, что за меня боишься! А сам!.. Как ты мог, Рэм?!