Наследник для предателя

Ривера Полина

Я едва держу себя в руках. В глазах темнеет. Меня обволакивают беспомощность и отчаяние… Вдруг она не врала? И его нет? Как я буду жить дальше?

Иллюзии рушатся. Весь бред, что я говорила Стефании, растворяется, как дымка… Остается реальность – холодная и беспросветная. Крики, стоны, проклятия глупой, больной девчонки. Приказы людей в погонах… А потом в эту вакханалию вплетается тонкий голосок Дины.

– Вика, Викуля, очнись, пожалуйста.

Она бьет меня по щекам, подает стакан воды, гладит щеки, приводит в чувства

всеми способами.

– Дина… Где Егорка?

– С твоей мамой. Их уже допрашивает следователь. Вика, я случайно догадалась… Совершенно случайно. Увидела сводку пациентов, состоящих на учете у психиатра. Привлекала внимание ее фамилия… Я вспомнила, что Кирилл с ней встречался… до меня. Меня словно кипятком обдало! Мне так обидно было, что вы меня подозревали. Я приехала все рассказать, а тут такое…

– Спасибо тебе, Дина… Если бы не ты… Я не знаю, как теперь жить? Стефания сказала, что Кирилла убили. Как это узнать?

Слезы катятся по щекам, обжигая кожу. Смахиваю их ладонью и осторожно иду к следователю.

– Простите… Стефания сказала, что ее брат Иван Баранов расправился с моим мужем. Вы можете проверить?

Глава 34.

Глава 34.

Кирилл.

Это какой-то сюр… Щурюсь, не понимая, где сейчас нахожусь. Сплевываю кровь, протираю глаза, нащупывая стонущего Добровольского. Граница между реальностью и иллюзией словно стирается. Часть событий вырвали из памяти… Помню, как мы пришли сюда и подрались с Иваном, а дальше… Все. Беспомощно шевелюсь и касаюсь холодных стен помещения. Мы в какой-то кладовке. Я, блядь, заперт в кладовке собственного завода!

Наверняка в цехах работают люди, не подозревая о случившемся. Как Иван сумел дотащить двух здоровенных мужиков? В голове гудит, словно в нее замуровали чугунный колокол. Он сильно нас отметелил… Я пытался противостоять, но силы оказались неравные.

– Ох… Кира, где мы? – стонет Борис Иванович.

– Заперты в кладовке. Телефона моего нет, я проверил карманы. Я пытался, дядя Боря. Как мог, бился с ним, но куда там? Хороший у меня охранничек трудится.

– Я успел отправить на почту запись нашего с ним разговора. Неоспоримые доказательства, Кир. И они имеют силу. Следователи проведут экспертизу голоса и установят, что он принадлежит подозреваемому. Так что…

– Вы суперпрофи, Борис Иванович. Как будем выбираться? И, почему он не убил нас? Хотел ведь… Господи, ума не приложу, как связаться с Викой? Страшно подумать, на что эта психопатка способна?

– Надо стучать в двери, Кирилл. У меня нет сил, прости… Я старик и…

– Хватит притворяться, Борис Иванович. Вы умный, уравновешенный человек. Думаете, нас кто-то услышит? Я уверен, что кладовка находится в подвале.

– Так что? Будем сидеть молча? Ждать, пока это урод придет закончить начатое? Блин, еще и темно так! Дай-ка, я пошарю, может, тут ломик какой имеется…

– Ага, прямо специально для нас.

Баранов

не дурак шуметь на производстве. Думаю, он ждет окончания рабочего дня, чтобы спуститься за нами и убить. И закопать можно здесь же – завод большой, подвальных помещений много. Никто никогда нас не найдет. При одной лишь мысли об этом становится зябко… Сколько лет я просрал, лелея свою гордость. Позволил какой-то психопатке разрушить мою судьбу… Легко повелся на картинку, что мне показали. Даже тени сомнения не допустил, всему поверил… А сегодня внимательно смотрел на Баранова, убеждаясь, что это он… Он – тот самый мудак, который лежал со спящей Викой. Он делал поганые фотки и отравлял мне. А я хавал… Давился даже, но продолжал жрать.

Вместо того чтобы поговорить с девчонкой начистоту. Я больше жизни ее любил… Думал, что возненавидел, но любовь не умерла. Понял, когда она пришла в мой кабинет спустя столько лет. Мать моего сына, моя любимая… Мне выть охота. Головой о стенку биться и умолять Вселенную дать мне еще один шанс.

Со всей дури бью ногой в дверь, но… Куда там? Она железная, запертая на засов. Нам не выбраться. Не подкоп же делать?

– Будем ждать, когда он заявится, а потом нападем вдвоем. Я буду отбиваться, как могу. Он такой здоровый, Кир. Ты прав – охранничек у тебя на заводе хоть куда. На все руки мастер.

– Ты прав, дядя Боря. Не стоит тратить силы. Дверь нам не открыть. Остается только ждать.

Не понимаю, сколько проходит времени? Часы я, как назло, не надел, телефоны отобрали. Становится холодно. Хочется в туалет, но мы с Добровольским терпим неудобства. Пытаюсь дремать. Принимаю более-менее удобную позу и накрываю плечи пиджаком.

– Кир, проснись! Там кто-то идет, – будит меня Борис Иванович.

Точно, шаги. Это не Иван, их много. Может, пришел с подельниками? Не закапывать же трупы в одиночку?

– Что делать? Молчать или…

– Кричать. Вдруг, это не он? Помогите! Мы здесь! Откройте двери! – вопит Добровольский.

– Мы здесь! – помогаю ему.

Слышится собачий лай. Щелчки прикладов, тяжелые, приближающиеся шаги.

– Бричерский набор, – командует кто-то.

Визжит электропила, сквозь тонкие щели в двери мелькают желтые искры. Лопается нижняя петля, затем верхняя. Потом дверное полотно с грохотом валится на пол, обдавая облаком серой пыли.

– Живые? Кирилл Аристов и Борис Добровольский, я ничего не перепутал?

– Так точно, а вы…

– Дежурный следователь, Леденев моя фамилия. Нас сюда отправила другая бригада. Виктория Новгородцева – ваша жена?

– Да, моя. Что с ней? Господи... Если вы…

Хриплю. Слова не могу выдавить от волнения и чудовищной, сковавшей меня ярости. Убью этих сук, если с Викой что-то случится.

– Она жива, все в порядке. Там такое у вас дома… Как вы себя чувствуете? Врач нужен?

– Не знаю. Баранов нас здорово избил. Где он сейчас? Вы его арестовали? – спрашиваю, сдавливая виски пальцами.