Наследник для врага брата
Шрифт:
— Ахренел не я, а ты! Что за выходки, Говнюк Одноразовый?
— Здравствуй, Жень.
— Не здравствуй. Какого черта, Фархад? В прошлый раз мы с тобой поговорили. Я отдал тебе гребаный пансионат. Мало? И финты твои простил. Чего добиваешься? Чего хочешь? Сестру верни.
— У меня тоже была сестра, Росс. Айше. Помнишь такую?
Женька молчит. Молчит долго, однако, тяжкое сопение по ту сторону трубки, выдает его присутствие.
Я вспоминаю сестру и ад, через которой ей пришлось пройти. Представляю сумасбродного Росса, лишившего
— Не знаю я никакой Айше! Пьяный, что ли? Я говорю, Вику верни, по-хорошему.
Девушку из одного города. Института. Группы. Аудитории. Соседней парты. Сидящей за несколько метров ни один год, он не помнит. Он не помнит Айше Алиеву. Я усмехаюсь, а Росс отлично продолжает исполнять роль.
— Так, почему звонишь мне ты, Евгений Александрович?
— А кто, блять, должен? Епископ Павел?
— Хваленый муж… сожитель. Или как это у вас называется? Кто сумел укротить строптивую Кошку. Тот, что обрю…
— Какой еще муж? Алиев? Вика почти два года одна!
Росс меня перебывает, захлебывается в возмущении и матерных наречиях. Росс говорит, его сестра не подпустит к себе проходимцев. Говорит, она давно рассталась с парнем из-за измены и теперь, на дух не переносит мужчин. Вика боится предательства. Вика слишком доверяет брату и никогда не станет обманывать.
Я в состоянии ступора. Мысленный раздрай и круглый живот Виктории. Коварная девица определенно не сообщила брату о беременности. Столько месяцев. Но рядом с ней постоянно кружилась охрана Росса.
Женька что-то говорит, а я не слышу. Мне снова становится жарко. Не моргая, разжигаю глазами чертову утку в тарелке. Смахиваю со лба пот.
— Делай что хочешь, Евгений Александрович.
Сбрасываю звонок, отключаю телефон. Я все-таки разогреваю эту самую утку. Можно ли Вике соус? Мрак. Мутным взглядом нахожу зелень, овощи. Не заморачиваясь, нарезаю в компанию к утке. Бутылку воды с собой. Возвращаюсь к госпоже Росс.
— Я думал ты уснула. Зачем под одеяло с головой спряталась? Не душно?
Ставлю поднос на прикроватную тумбу, медленно огибаю кровать, наблюдаю за Викой. А она за мной, через крохотную щелку своего тряпичного убежища.
Открываю форточку, пару шагов, сажусь на край постели. Строптивая Кошка сворачивается в клубок, что есть сил сжимает покрывало.
Касаюсь ладонью сверху, и Вика вздрагивает. Аккуратно стягиваю одеяло, сморю на недовольную девичью мордашку. Раскраснелась вся. Говорю же, душно под одеялом.
— Я поклялся тебе один раз. Больше повторять не стану, можешь быть спокойна, вреда вам не будет от моих рук. Наберись терпения, женщина. Прояви почтение.
— Ты за кого меня принимаешь? Наложницу из гарема? Алиев, я лучше выпью на брудершафт с чертями, чем буду ходить перед тобой на цирлах! Ты перебил всю мою охрану. И меня хотел кокнуть.
Ладонь на Вике, мой взгляд в стороне. Пустой совсем, бездушный. Как и я сам. Много лет ношу
Я хотел ее, ждал встречи и долго готовился. Я не сгораю от любви к Вике, мои чувства намного больше. Сложно объяснить словами, что-то вроде огня, что вспыхивает при каждом вздохе рядом с ней. С того дня, с нашей первой встречи. Но это не любовь.
Я не воспринимаю всерьез колкие слова Вики. Таково воспитание, среда, где росла строптивая черная Кошка. Успокоительно набираю воздуха в легкие, медленно выпускаю ртом.
— Я разговаривал с твоим братом. Ты скрыла от него положение. Скажи… — С чего бы вдруг, но госпожа дергается, будто в кипяток свалилась. Тут же сбрасывает прочь одеяло, плотно прижимается спиной к изголовью постели. Я не вижу ее лица, не вижу стен дома, только живот. Рука сама тянется, не совладаю с собой. Дотрагиваюсь ладонью и словно чувствую биение маленького сердца внутри матери. Такое ровное, быстрое как у меня. — Скажи Росс, это мой ребенок? Ты лжешь, потому что боишься? Противен тебе?
Ее холодная рука сверху моей, большим пальцем поглаживает тыльную сторону. Вика дрожит, а ей нельзя беспокоится. Теперь нельзя.
— Алиев, что с тобой? — Вторая ладонь касается щеки, приподнимает лицо. Она смотрит на меня распахнутыми, темными глазами. — Ты слишком перевозбудился. Мне страшно за тебя…
— Я должен знать, Росс. Немедленно. Прямо сейчас. Прекрати юлить!
На последней фразе срываюсь. Говорю очень громко и Вика тут же, как от огня, в сторону. Подобный огонь уничтожает мою душу, опаляет грудь.
— А что будет, если я скажу, да? Ммм?
Глава 11
Виктория.
Отстраняюсь, встаю с постели. Медленно пячусь назад, взгляда не свожу с темных глаз Фархада. Он контролирует себя, каждый жест. Он смотрит в ответ слишком холодно, немного щурится и явно подбирает слова.
— Я буду любить своего сына, он получит все самое лучшее. Он будет частью нашей семьи.
Говорит, а на лице и мускул не дрогнет. Фархад еще сильнее поднимает бровь и, снова пялится на Кармия Росса.
Давящий гул. <<Частью нашей семьи>>. Женька рассказывал, что Алиевы, хоть и живут в России, однако законы им не писаны. Фархад, как отец, заберет у меня сына. Отнимет Кармия Росса. Фархад из другого племени. Фархад не простит предательства.
Душа во власти раскаленных тисков. Они вонзаются. До боли в сердце, разрывают острыми, как и мои слова шипами:
— Я не уверена. Возможно, ребенок от другого человека. Не от тебя. Фархад.
— Змея.
У меня мороз по коже, а температура тела Алиева шкалит. Я вижу, как он напрягает свою хищную пасть, стискивает зубы. Ему не хочется сболтнуть лишнего, но мне кажется, его рубашка на груди вот-вот лопнет. Настолько глубоко дышит.