Наследник древней силы
Шрифт:
— И вам доброе утро, Иван Осипович, — я пожал его узловатую и всё ещё крепкую ладонь. — Да как сказать… Давно я тут не был, отвык.
— Ну ничего, привыкнешь. Теперь ты на своём месте. Слышал я про твой талант — необычный он, но видимо, Вселенной так угодно, чтобы обрёл ты силу. Для рода непростые времена настали. Слушай, Артём, тут дел невпроворот, поэтому я ненадолго, не обессудь. Его сиятельство Геннадий Михайлович велел напомнить, чтобы ты был в кабинете ровно в десять. И надень вот это, — он вручил мне чехол с костюмом.
— Да-да, я помню, — лениво ответил я, забирая одежду.
— Давай, Артём, поторопись, приводи себя в порядок. Негоже
Действительно, шёл уже девятый час, а слуги обычно ели в семь. Вчера я лёг рано, но усталость была столь сильна, что проспал до почти полдевятого, и ещё бы дрых, если бы не Иван Осипович.
В доме слуг царила суета. Все готовились к предстоящему мероприятию. Сегодня — похороны князя Эдуарда Михайловича, там будут все родственники, а так же бояре и князья, что захотят отдать последнюю дань уважения покойному. После этого, как я слышал, планируется застолье в особняке.
Я перекусил тем, что нашёл на кухне, нарядился в костюм, который, как ни странно, сидел, словно влитой, и в назначенное время явился в кабинет, где позавчера мы беседовали с Геннадием и Николаем. Сейчас тут был только Геннадий Михайлович. Он сидел за столом и что-то делал за компьютером.
— Готов? — Геннадий бросил на меня быстрый взгляд. — Присаживайся.
— Готов, ваше сиятельство, — я сел на стул, — только к чему, позвольте спросить?
— С нами поедешь. Буду честен: мы опасаемся нового нападения. Возможно, под удар попадёт ещё кто-то из членов семьи. Это только предположение, но осторожность не помешает. Дружина будет охранять периметр, несколько человек будут среди гостей, ты же должен держаться рядом со мной и братьями.
— Типа телохранителем быть?
— Можно и так сказать. Ничего сверхъестественного от тебя не требуется. Просто будь рядом, наблюдай за тем, что происходит вокруг. Если что-то подозрительное заметишь — сразу говоришь мне или Николаю. Ясно?
— Понял.
— Очень хорошо. Через час выезжаем. Побудь пока внизу, в гостиной. Только не пей много, смотри, — с ехидной усмешкой закончил Геннадий.
— Не волнуйтесь, ваше сиятельство, много — не буду, — улыбнулся я в ответ.
Я не думал, что придётся переться со всеми. Собирался побыть с Ирой, поскольку та останется на полдня совсем одна, а я после разговора с Лёхой забеспокоился ещё больше. Вчера предупредил её, чтобы эти дни она не покидала дом, но мало ли, что взбредёт в голову дебилу Алёшеньке? Я, конечно, не хотел конфликтовать и искать себе на жопу новых неприятностей, но если он к Ире ещё раз полезет, я твёрдо решил, что закатаю его в асфальт — и будь что будет.
А теперь придётся тащиться на похороны. Утешало то, что Алексей тоже там будет, поэтому опасаться по сути нечего. А завтра после похорон отца Ира вернётся домой.
Приехали на место. Перед храмом, где собирались отпевать князя, к моменту нашего прибытия уже выстроилась очередь лимузинов, а у крыльца толпилось полно народу — сотни две или больше. И стар и млад. Да ещё и Востряковых приехало человек тридцать, не считая дружины. Вдоль тротуара стояли охранники в чёрных костюмах.
Кода Геннадий, Николай и Алексей вышли из машины, все присутствующие стали здороваться с ними, выражать соболезнование. Тянулось это долго, и я еле дождался, когда все поприветствуют друг друга и начнётся отпевание.
Среди гостей мне особенно запомнился могучий мордоворот метра под два ростом с моржовыми усами, тяжёлыми густыми бровями и сединой в волосах — великий князь Василий Степанович Борецкий. Его-то физиономию было грех не узнать. Возле великого князя вертелся полный, круглолицый мужчина, под руку его держала высокая стройная женщина в чёрном платье. Рядом с этой парой я заметил двух девушек, подвёзших меня вчера. Тут я их смог рассмотреть получше.
Одна — та, что вчера вела машину — была высокой и стройной, обладала тонкими приятными чертами лица, а её прямые волосы были собраны в пучок на затылке. Она вежливо улыбалась и кивала всем во время приветствий, храня горделивый, неприступный вид.
Вторая была пониже и более фигуристой, лицо — шире, а губы — пухлее. Её роскошные длинные волосы сейчас были уложены замысловатым образом в какую-то объёмную конструкцию. Она тоже улыбалась и кивала всем, но лицо её выражало нечто совсем другое. Девушка усиленно старалась держаться важно и скромно, как и первая, но вид у неё был явно скучающим.
Обе девушки были одеты в чёрные облегающие платья, но при этом без вырезов и декольте.
А я всё гадал, кто они. Точно какие-то близкие родственницы, возможно, даже внучки великого князя. Ничего себе, с какими высокородными дамами мне довелось пообщаться! Кто бы мог подумать…
Девушки меня долгое время не замечали, поскольку я держался позади членов семьи. Но когда мы стояли на отпевании вокруг гроба, одна из них — та, которая вчера донимала меня расспросами — всё же обратила на меня внимание. Наши глаза встретились, и мне показалось, что девушка едва заметно улыбнулась, даже лицо её как будто оживилось. Она толкнула вторую и кивнула в мою сторону. Вторая посмотрела куда-то мимо меня и, ничего не ответив, снова уставилась на гроб с телом.
А в это время князь Эдуард Востряков молча лежал в гробу, закрыв глаза и не обращая внимания ни на монотонно-распевный бубнёж священника, ни на толпу родственников и знакомых, собравшихся, чтобы воздать ему последние почести. На лысоватой голове мёртвого князя виднелся длинный шрам — след от шашки.
После отпевания поехали на кладбище Востряковых, которое находилось рядом с загородным поместьем, а потом — в особняк. Господа отправились поминать усопшего, а я оказался свободен. Наконец можно было вздохнуть с облегчением. Ничего плохого на похоронах не случилось, никто не нас не напал, да и вряд ли кто-то решился бы напасть на такую толпу князей и бояр, так что моё присутствие являлось лишней предосторожностью.
Для слуг и дружинников, которые не были заняты в организации торжества, накрыли стол в доме слуг на первом этаже. Народу, правда, собралось мало: большинство всё-таки были заняты. Присутствовали садовники, несколько человек из технического персонала и полтора десятка дружинников. Многих я знал. Ну и мы с Ирой тоже решили посидеть со всеми. Ни мамы, ни брата, правда, не было.
Первое, что я сделал — снял надоевший галстук и навалился на жаркое под соусом, поскольку весь день ничего не ел и был жутко голоден.
Меня стали расспрашивать про войну и ранение. Разговаривать на эти темы не хотелось, но чтобы никого не обидеть, я всё же отвечал на вопросы — отвечал коротко и общо, не вдаваясь в подробности. Вскоре от меня отстали и переключились на другие темы, ну и как часто бывает, разговор зашёл о политике.
Стали спорить о том, участвует ли Иранская империя в волынском конфликте. Официально она, естественно, не участвовала, но ходили упорные слухи, что в зоне боевых действий наблюдались иранские военные и техника, но это не точно. Я, по крайней мере, не видел за всю зиму ничего такого.