Наследник Древних
Шрифт:
— Я могу быть свободен? — прерывая размышления царя, спросил Дигеон.
— Нет, — ответил царь. — Есть еще один вопрос, который следует обсудить. Что с Оттаром Руговиром?
— Ведутся его поиски. Пока безрезультатно. Два месяца назад он появился в Рупьенгарде и пропал. Мы его упустили.
— По вине «черных клинков» регионального управления? — уточнил Эраций.
— Да, — командор поморщился.
— Ну и что дальше? Где вы собираетесь его искать и зачем вам особые полномочия?
— Кано собирается отправить на север поисковую группу. По сути, будет проведена войсковая
— А смысл?
— Есть предположение, что Руговир находится в Рунгии…
— Опять предположения, Дигеон, — царь оборвал командора. — Сколько можно? Домыслы, чутье, предположения… Ты знаешь, что я тебя ценю. Но в последнее время ты слишком часто делаешь промахи. Так нельзя. Сколько уже сил, средств и денег потрачено на отдел «V», а отдачи нет и не предвидится. Это в то время, когда каждый человек на счету, и мы ведем войну. Неужели этот последыш настолько важен?
— Я считаю, что он очень важен.
— Чем же? Убеди меня, командор.
— Во-первых, он маг, обладающий очень серьезной мощью, и оперирует заклятьями, которые недоступны нашим чародеям. Во-вторых, наверняка, Оттар может рассказать о Вайда и секретах, которыми они владели. Ну и, в-третьих, он получил доступ в иные миры, сомнений в этом нет. Только представьте, ваше величество, что будет, если через него мы сможем общаться с другими народами, досель неизвестными.
— Хм! — царь усмехнулся. — Это будет забавно, но большой выгоды в этом я пока не вижу.
— Как же так, ваше величество, — командор развел руками. — Жители соседнего мира не испытывают к нам ненависти и, наверняка, мы сможем не только торговать с ними, обмениваться знаниями и дружить, но и вербовать наемников. Это не тысяча человек, не пять и не десять. Сотни тысяч воинов, которые будут воевать на нашей стороне против врагов морейской короны.
— А вот это уже интересно, — царь ткнул указательным пальцем в сторону командора, немного помолчал, обдумал его слова и сказал: — Группа Кано получит особые полномочия. Но если не будет результата, я спрошу не с майора, а с тебя. Ты меня понял?
— Так точно, ваше величество.
— Ступай…
Покинув дворец, через полчаса командор был в своем кабинете и вызвал Тейваза Кано. Майор находился неподалеку, поэтому появился очень быстро, и Диоген бросил ему:
— Докладывай.
— Мне не о чем доложить, — Кано потупился и добавил: — Вот уже два месяца мои люди сидят в Рупьенгарде и Дагардазе. Численность отдела увеличена до двадцати пяти человек. Однако Оттар Руговир в поле нашего зрения не объявлялся. Есть некоторые сведения о народе Вайда, но вас, насколько я понимаю, это не интересует.
— Верно, — командор прошелся по кабинету, потом встал напротив майора и сказал: — Пойми, Кано, нужен результат, а иначе за расходы и бестолковую беготню придется кому-то ответить. Ты догадываешься, кто ответит за все промахи?
— Наверное, я и мои люди.
— Нет, майор. Крайним окажусь я, а только потом уже вы. Поэтому делай, что хочешь, особые полномочия ты получил, но найди мне Руговира.
— Значит, я могу послать группу в Рунгию?
— Да. Однако ты уверен, что Оттар там?
— Нет. Наш чародей определил примерное место, из которого Руговир совершил переход в Рупьенгард. Это квадрат пятьдесят на пятьдесят миль и, возможно, он ошибся в расчетах. Тем более что Руговир мог запутать следы.
Командор махнул рукой:
— Иди уже. Работай. Все равно ничего другого не остается.
Майор поклонился командору и вышел. А на следующий день группа капитана Фредегарда Оракиса, так и не дождавшись появления Оттара, покинула город и в сопровождении роты конных егерей, нескольких фридлозе и следопытов, отправилась в Рунгию.
Глава 17
Зима в провинции Яфтар выдалась холодная и снежная, почти как в родной Дрангии. Так что мне не привыкать. Главное, что в моем доме, который раньше принадлежал наместнику короля, было тепло и уютно. Поэтому я его почти не покидал. Как расторговался с нирцами и бохемцами, которые за очень хорошую цену выкупили у меня все магические зелья и зачарованные предметы из мира Кассерин, так и заделался домоседом. Раз в два-три дня совершал переход на Тигриную гору, которая с недавних пор стала охраняться воинами Кауко, и открывал портал в долину Койран. После чего навещал Юссира и возвращался. А все остальное время тратил на общение с Алоизой и сыном, которого она мне родила, и которого назвали Хельги. Плюс к этому занимался изучением знаков, чтением книг из библиотеки Фэшера и размышлял о своем будущем.
Несмотря на зиму, вокруг меня постоянно что-то происходило. В Вирбурге появлялись новые жители и красивые девушки, присылаемые местными вождями. На границе пограничники и оборотни Вольгаста каждый день перехватывали авантюристов, ищущих чуда больных людей и беглецов. В горах ссорились и мирились вожди горцев, которые потом приезжали ко мне, просили аудиенцию и слезно умоляли вмешаться в их местечковые разборки. Представители бохемского и нирского королей терпеливо ждали наступления весны, когда состоится следующая распродажа привезенных из мира Кассерин магических товаров. Мастер Герикэ создавал лабораторию и собирался варить зелья, востребованные местными жителями. А мои соратники ловили шпионов, медленно, но уверенно, увеличивали численность войск и завлекали в город мастеров. В первую очередь строителей, дабы сделать из Вирбурга неприступную твердыню.
Однако все это, по сравнению с главной целью, освобождением народа Вайда, мелочи. Поэтому меня они интересовали мало и как-то, вдруг, пришло понимание того, что все бренно, а потом накатила тоска. Можно стать местным королем, причем таким, что равного не будет. Но зачем и ради чего? Можно объединить местные племена, а потом покорить племя оксиан, в землях которых много золота. Но разве нет у меня золота? Можно проложить через горы широкий тракт, выйти к морю и построить порт. Но разве я морской путешественник? Можно собрать гарем из самых красивых женщин мира Ойрон и посвятить себя любовным утехам. Но рядом была Алоиза, которая смотрела на меня влюбленными глазами, и не хотелось ее обманывать. Можно даже стать предводителем религиозного культа имени себя любимого. Но я этого не хотел и к поклонению относился равнодушно.