Наследник фараона
Шрифт:
Он ничего не ответил, и я покинул его в гневе.
На следующий день Хоремхеб сел на корабль, чтобы плыть в Мемфис, откуда он должен был отправиться в Танис. Прежде чем он отплыл, я обещал одолжить ему столько золота, сколько смогу достать в Фивах, и отправить ему половину зерна, которым владел. Вторую половину я думал использовать по своему усмотрению. Возможно, именно эта ошибка определила всю мою дальнейшую жизнь: половину я отдал Эхнатону, другую — Хоремхебу. Никому из них я не отдал всего.
3
Мы с Тутмесом отправились в Фивы и, находясь еще далеко от них, увидели, как течение несет к нам трупы. Они распухли и плыли покачиваясь;
Когда мы прибыли в Фивы, многие кварталы города оказались в огне. Языки пламени вырывались даже из Города Мертвых, так как люди грабили гробницы и сжигали набальзамированные тела жрецов. Разъяренные «кресты» сбрасывали в воду «рога» и били их дубинками, пока те не тонули, поэтому мы поняли, что старые боги уже низвергнуты и Атон победил.
Мы направились прямо в «Хвост крокодила», где встретили Капта. Он сменил свои прекрасные одежды на серые тряпки бедняка и запачкал волосы. Он также снял с глаза золотую пластинку и теперь усердно подавал напитки оборванным рабам и вооруженным грузчикам из порта.
— Радуйтесь, братья! — говорил он. — Сегодня день великого счастья! Больше нет ни господ, ни рабов, ни знатных, ни простых, но все могут свободно уходить и приходить, кто как желает. Пейте вино за мой счет. Надеюсь, вы запомните, что в моей таверне с вами обошлись хорошо и научили вас, как найти серебро и золото в храмах ложных богов или в домах скверных хозяев. Я такой же раб, как и вы, и родился рабом. Если не верите, взгляните на мой глаз, который мне выколол негодяй-хозяин своим стилетом, разозлившись на меня за то, что я выпил кувшин пива и наполнил его своей собственной мочой. Такие бесчинства больше никогда не будут твориться. Никто никогда больше не будет работать руками или подвергаться порке лишь потому, что он раб; все станут постоянно веселиться и радоваться, танцевать и наслаждаться.
Лишь выпалив все это, он заметил Тутмеса и меня. Слегка пристыженный, он отвел нас в отдельную комнату.
Он сказал:
— Вы поступили бы умно, переодевшись в дешевую одежду и запачкав лица и руки, так как рабы и грузчики вышли на улицы и восхваляют Атона. Во имя Атона они избивают каждого, кто кажется им слишком толстым и кто никогда не работал руками. Они простили мне мое брюхо потому, что я когда-то был рабом и потому, что распределял между ними зерно, а также потому, что я позволяю им пить даром. Скажите мне, какая нелегкая занесла вас в Фивы как раз сейчас, ведь в эти дни это самое неподходящее место для людей вашего звания?
Мы показали ему наши топоры и кузнечные молоты и сказали, что приехали сокрушать изваяния ложных богов и стирать их имена со всех надписей.
Капта понимающе кивнул и добавил:
— Может, вы и хорошо придумали, но это годится лишь до тех пор, пока люди не узнают, кто вы такие. Предстоят большие перемены, и «рога» отомстят за ваши дела, если когда-нибудь вернутся к власти. Я не могу поверить, что все это продлится долго, ибо где же рабам взять зерно? А в своем необузданном неистовстве они натворили таких дел, которые заставили «кресты» сомневаться, и они примкнули к «рогам», чтобы восстановить порядок.
— Ты говоришь о зерне, Капта, — сказал я. — Знай же, я обещал половину нашего зерна Хоремхебу, чтобы он мог вести войну против хеттов, и ты должен немедленно отправить это зерно в Танис. Другую половину зерна тебе следует смолоть, а из муки выпечь хлеб и раздать его голодным во всех городах и селениях, где хранится наше зерно. Пусть твои слуги, распределяя этот хлеб, не берут за него никакой платы, но говорят: «Это хлеб Атона; берите и ешьте его во имя Атона и славьте фараона и его бога».
Услышав это, Капта разорвал на себе одежду, благо это была всего лишь одежда раба, и воскликнул с горечью:
— Господин, это разорит тебя, и из чего же я тогда буду извлекать выгоду? Ты заразился безумием от фараона: стал на голову и ходишь задом наперед. Горе мне, бедному и несчастному, что я дожил до этого дня! Даже скарабей не поможет нам и никто не благословит тебя за хлеб. Больше того, этот проклятый Хоремхеб присылает наглые ответы на мои запросы, предлагая мне самому приехать и привезти золото, которое я одолжил ему от твоего имени. Он хуже грабителя, этот твой друг, ибо грабитель отнимает лишь то, что отнимает, а Хоремхеб обещает проценты за то, что берет взаймы, завлекает своих кредиторов несбыточными надеждами, и в конце концов от досады у них лопается печенка. Судя по твоим глазам, ты говоришь серьезно, и мои причитания бесполезны, я должен подчиниться твоей воле, хотя это и сделает тебя нищим.
Мы ушли, а Капта продолжал подольщаться к рабам и торговался о цене священных сосудов и другой утвари, украденной грузчиками в храмах. Все честные люди попрятались в своих домах и заперли двери; улицы опустели, а некоторые храмы, где укрылись жрецы, были подожжены и все еще горели. Мы входили в разграбленные храмы, чтобы уничтожить имена богов, и там встречали других приверженцев фараона, занимающихся тем же делом. Мы так сильно размахивали топорами и молотами, что из-под них летели искры. С каждым днем наше усердие возрастало, и мы трудились изо всех сил, дабы не видеть того, что происходит вокруг.
Люди страдали от холода и нужды, а рабы и грузчики, празднуя свою свободу, собирались в банды и вламывались в дома богатых людей, чтобы поделить их хлеб, масло и добро между бедняками. Капта нанял людей молоть зерно, но они отбирали хлеб у его слуг, приговаривая:
— Этот хлеб украден у бедняков, и будет справедливо, если он будет поделен между нами.
Никто не восхвалял мое имя, хотя за один месяц я стал нищим.
Так миновали в Фивах сорок дней и сорок ночей, а беспорядки непрерывно нарастали. Люди, которые еще недавно взвешивали золото, просили на улицах милостыню, а их жены продавали драгоценности рабам, чтобы купить хлеб своим детям. К концу этого времени Капта прокрался в темноте в мой дом и сказал:
— Господин, тебе пора бежать. Царство Атона скоро падет, и я уверен, что ни один честный человек не пожалеет об этом. Восстановятся закон и порядок, но сперва придется накормить крокодилов, и более обильно, чем когда-либо прежде, ибо жрецы собираются очистить Египет от дурной крови.
Я спросил его, откуда он об этом узнал, и он простодушно ответил:
— Разве я не был всегда верным «рогом» и не поклонялся тайно Амону? Я щедро давал в долг его жрецам, ибо они платили хорошие проценты и закладывали его земли за золото. Эйе договорился с жрецами о том, что ему сохранят жизнь, так что теперь стражники на стороне жрецов. Правители Египта опять связали свою судьбу с Амоном; жрецы призвали негров из земли Куш, а шарданы, которые раньше грабили сельские местности, теперь у них на жалованье. Конечно, Синухе, мельницы скоро начнут крутиться, но хлеб, который будет выпечен из этой муки, будет хлебом Амона, а не Атона. Боги возвращаются, возвращается и старый порядок, и все будет, как прежде, хвала Амону! Ибо я уже устал от всех этих передряг, хотя и разбогател от этого.