Наследник фараона
Шрифт:
Пока он говорил, гребцы взялись за весла, и судно с развевающимися знаменами пустилось в плавание. Причалы были белы от толп, чьи крики, словно порывы ветра, доносились до наших ушей. Хоремхеб глубоко вздохнул и сказал улыбаясь:
— Знаю, что ни одно человеческое существо не может быть целью, а только средством. Я — средоточие всех вещей; все исходит от меня и все возвращается ко мне. Я — Египет и я — народ. Делая Египет великим и могущественным, я сам становлюсь великим и могущественным. Но это, как ты понимаешь, Синухе, только подготовка.
Его слова не произвели на меня особого впечатления, ибо я знал его хвастливым мальчишкой и видел его родителей, от которых пахло сыром и скотиной, хотя он и прославил их. Вот потому я не мог принимать его всерьез, хотя было ясно, что он желал показаться мне богоподобным. Я скрыл от него свои мысли и завел разговор о принцессе Бакетамон, которая была
Книга XIV
Священная война
1
Когда Хоремхеб был в Мемфисе, собирая войска и снаряжение, он призвал состоятельных людей Египта и обратился к ним:
— Все вы богатые люди, а я всего-навсего пастушок, рожденный в конском дерьме. Но, несмотря на это, Амон благословил меня и фараон поручил мне возглавить этот поход. Враг, угрожающий нашей стране, страшен и ужасает дикостью, и это хорошо вам известно. Я рад, что вы откровенно высказали свои мысли, признав, каких жертв требует война от каждого, а потому урезав количество зерна, которое вы выдаете своим рабам и работникам, и подняв цены на товары во всем Египте. По вашим словам и поступкам я понял, что вы и сами готовы на великие жертвы. Чтобы покрыть военные расходы, каждому из вас придется одолжить мне сразу половину своего состояния золотом, серебром, зерном, скотом, лошадьми или колесницами. Мне все равно, лишь бы все это было отдано немедленно.
При этом египетские богачи разразились громкими упреками; они рвали на себе одежды и причитали:
— Лжефараон уже разорил нас, и мы остались без гроша! Что ты дашь нам в залог за половину нашего имущества и как ты собираешься выплачивать нам займ?
Хоремхеб поглядел на них доброжелательно.
— Залогом послужит победа, которую с вашей помощью, мои дорогие друзья, я вскоре одержу. Если же я не одержу ее, хетты нагрянут и отберут все что у вас есть, поэтому мой залог кажется мне достаточным. Что до выплаты, то с каждым в отдельности я заключу договор, и, надеюсь, мои условия окажутся приемлемыми для всех вас. Но вы возроптали слишком рано, ибо я еще не сказал всего, что хотел сказать. Я прошу в долг сразу половину вашего имущества, исключительно в долг, добрые мои господа. По истечении четырех месяцев вы снова одолжите мне половину того, что у вас останется, а через год — половину того состояния, которое будет у вас к тому времени. Вы лучше, чем кто-либо, можете подсчитать, сколько у вас останется в конце концов, но я уверен, этого достаточно, чтобы вы были сыты до конца своих дней, и я никоим образом не граблю вас.
Тогда богатые люди бросились перед ним наземь, горько рыдая и до крови расшибая об пол свои лбы. Но Хоремхеб утешил их:
— Я призвал вас потому, что знаю, вы любите Египет и желаете принести щедрую жертву ради него. Вы богаты, и каждый из вас приобрел состояние собственными трудами. Уверен, что вскоре вы вернете свое состояние — богатый становится богаче, даже если избыток сока выжимают из него вновь и вновь. Вы, о непревзойденные мужи, для меня — драгоценнейший сад. И хотя я сжимаю вас, как сжал бы гранат, чтобы у меня под пальцами из его зерен брызнул сок, все же словно добрый садовник я не причиню деревьям вреда, а лишь время от времени буду собирать урожай. Помните также, что я обещаю вам великую войну, более великую, нежели вы мечтали, а во время войны зажиточный человек процветает обязательно. Чем дольше война, тем больше успех, и никакая власть не может этому воспрепятствовать, даже налоговое управление фараона. Вы должны быть благодарны мне. Я отпускаю вас домой с благословением. Идите же с миром, будьте усердны, раздувайтесь, как клещи, ибо этому ничто не мешает.
С этими словами он распустил их. Они ушли со стонами, горько сетуя и разрывая на себе одежды, но, едва выйдя за дверь, прекратили свои крики. Они стали деловито подсчитывать свои потери и искать средства возместить их.
Хоремхеб сказал мне:
— Эта война для них — дар. Отныне, грабя народ, они смогут винить во всем хеттов так же, как фараон может винить их за голод и страдания, которые война принесла в землю Кем. В конце концов за все платит народ, богатые отнимут у него во много раз больше, чем сами одолжат мне, и тогда я снова их прижму. Этот способ нравится мне больше, чем военный налог. Если бы я взимал подобный налог с народа, люди проклинали бы мое имя. Заставив же богатых покрывать военные расходы, я получаю благословение народа и приобретаю славу справедливого человека.
В это время дельта была охвачена пламенем. Бродячие банды хеттов поджигали селения, а их лошади топтали хлебные всходы. Беженцы толпами приходили в Мемфис, рассказывая такие ужасные истории о безумной страсти хеттов к разрушению, что меня охватывал страх, и я просил Хоремхеба поспешить.
Но тот беспечно улыбался, отвечая:
— Египтяне должны как следует узнать хеттов, если их приходится убеждать, что нет более мрачного жребия, чем попасть в рабство к врагу. Я был бы безумцем, если бы выступил без колесниц со своими необученными войсками. Не беспокойся, Синухе, Газа все еще наша, а Газа — это краеугольный камень, на котором держится война. Пока этот город не окажется в их руках, хетты не осмелятся послать в пустыню свои основные силы. Их власть над морем отнюдь не бесспорна. Я послал в пустыню дозорных, чтобы извести разбойников и вредителей, и я вовсе не так ленив, как ты, видимо, считаешь. Пока хеттская пехота не может перейти через пустыню в Черную Землю, Египту не угрожает особая опасность.
Мужчины приходили в Мемфис со всех частей Египта: голодные, те, кто во имя Атона потерял кров и семью и более не ценил свою жизнь, а еще те, кто мечтал о приключениях и трофеях. Не обращая внимания на жрецов, Хоремхеб прощал всем, кто участвовал в основании царства Атона, и освобождал узников из каменоломен, чтобы принудить потом к военной службе. Мемфис скоро стал напоминать огромный военный лагерь. Жизнь здесь била ключом. Каждую ночь солдаты бесчинствовали в кабаках и увеселительных заведениях, а мирные люди запирали дома и сидели, дрожа от страха. Из кузниц и мастерских раздавался звон молотков. Так велик был ужас перед хеттами, что даже бедные женщины отдавали переплавлять свои медные украшения в наконечники для стрел.
В египетские порты постоянно заходили корабли с морских островов и Крита. Хоремхеб захватывал все эти корабли и зачислял их команды и военачальников к себе на службу. Он захватывал даже критские военные суда и принуждал команды переходить на службу к египтянам. Такие корабли теперь рассеялись по морю и переплывали из порта в порт, не желая возвращаться домой. Поговаривали, что среди критских рабов вспыхнул мятеж и что город на холме, в котором жила знать, полыхал словно факел последние несколько недель и пламя было видно далеко с моря. Но все же никто не располагал достоверными сведениями о том, что происходило, а критские моряки, как всегда, врали. Кто-то считал, что хетты вторглись на остров, хотя каким образом такое могло случиться, когда хетты отродясь не были мореходами, понять было трудно. Другие же настаивали на том, что странные светловолосые люди с севера приплыли туда, чтобы опустошить и ограбить страну. Но все критяне в один голос утверждали, что все эти беды свалились на них, потому что их бог умер. Поэтому они с радостью согласились остаться на службе у египтян. Несмотря на это, другие их соотечественники, плывшие в Сирию, вступали в союз с Азиру и с хеттами.
Все это давало огромное преимущество Хоремхебу, ибо крайняя неразбериха царила на море, когда все схватились друг с другом в борьбе за корабли. В Тире началось восстание против Азиру, и выжившие бунтовщики убегали в Египет, где переходили на сторону Хоремхеба. Так у Хоремхеба появилась возможность собрать флот и с помощью опытных судовых команд подготовить его к бою.
Газа еще держалась. Когда созрел урожай и река начала подниматься, Хоремхеб выступил с войсками из Мемфиса. Он выслал вперед гонцов морем и по земле, чтобы те проникли в ряды осаждающих; судно, приставшее под покровом ночи к гавани Газы и нагруженное мешками зерна, везло послание: «Удержите Газу! Удержите Газу любой ценой!» Пока тараны с грохотом били в ворота, а крыши города горели, ибо ни у кого не было времени гасить пожары, тут и там свистели стрелы с записками: «Хоремхеб приказывает вам: удержите Газу!» А когда хетты перекидывали через стены запечатанные кувшины с ядовитыми змеями, то среди них, случалось, находили один, наполненный зерном, и в нем — послание Хоремхеба: «Удержите Газу!» Каким образом Газа противостояла напору объединенных сил Азиру и хеттов, выше моего понимания, но вспыльчивый начальник отряда, поднимавший меня на стену в корзине, вполне заслужил славу, которую завоевал, сохранив Газу для Египта.