Наследник Фархада
Шрифт:
— Так! — стал вдруг строгим и собранным Рустам, — Теперь — аккуратно. Идем по одному, с интервалом в три шага. Фиг его знает, как оно там.
— А чего там может быть?
— Ну… Ход-то старый. Вдруг потолок обвалится, или наоборот — пол провалится. Короче, я — первый, ты — за мной. Привязывай шпагат.
— Вот уж хренушки! — возмутился Вольф, — Сам привязывай, я первым пойду!
— А чего это ты — первый?!
— А ты — с каких щей?
— Да с таких! Я это придумал! И я нашел!
—
— Блин, ну ты буржуй! Когда эта каптерка твоя стала?! Она — всехняя!
— Да? Ну так давай, иди — расскажи всем, что ты в ихней каптерке нашел. Чего стоишь?
— Вольф, ну ты — жопа!
— Сам такой. Короче — кидаем!
— Давай. На кого выпадает — тот первый.
Выбросили пальцы, сложили, посчитали. Выиграл Рустам. «Бог не фраер», удовлетворенно подумал он, но вслух сказал другое, чтобы не злить раздосадованного Вольфа:
— Давай, я шпагат привяжу…
— Ладно, иди. Я сам привяжу, — буркнул Вольф. — Ты это… Осторожней там. Будешь идти — пол впереди прощупывай, вроде как по болоту идешь.
— Ага. Ну, я пошел, — и, глубоко вдохнув, словно перед нырянием в воду, Рустам шагнул в темный провал.
Пыльный луч фонаря выхватил из темноты выкрошенные кирпичные стены с пятнами бледно-бирюзовой плесени. Пол подземного хода был устлан битым кирпичом, поэтому приходилось все время светить под ноги, чтобы не споткнуться. Высота подземного хода не превышала полутора метров.
— Шланги были эти монахи, — проворчал Рустам, — не могли повыше ход прокопать, горбаться теперь, понимаешь…
По правде говоря, ворчал он больше для того, чтобы ободрить себя. В голову вдруг полезли всякие непрошеные воспоминания об умерших монахах, каковых их духовные братья хоронили в таких вот подземельях. Лучом фонаря Рустам скользнул по стенам — нет ли эдаких ниш с соответствующими обитателями? Да нет, ничего похожего не наблюдалось, стены как стены. Рустам раздул ноздри, боязливо принюхиваясь и страшась уловить запах тлена, про каковой неоднократно читал в книгах, хотя и не представлял себе толком, какой, собственно, запах должен иметь этот самый тлен. Пахло сырым кирпичом и плесенью.
— Ну, чего застрял? — нетерпеливо подпихнул его с тыла Вольф, — Нашел уже чего?
— Да нет пока. Смотрю вот…
— Хрен ли смотреть. Шагай уже. Или меня вперед пусти!
— Иду, иду… — Рустам двинулся дальше, слыша где-то в глотке стук собственного сердца.
Шагов через пять проход стал резко сужаться. Точнее, подниматься к потолку. Кирпичные обломки, устилавшие пол, образовали пологую кучу, почти полностью перегораживавшую весь проход. Лишь у самого потолка оставался еще небольшой просвет, пролезть в который можно было только ползком.
— Так, — голос Рустама предательски просел, хоть он и старался говорить твердо и хладнокровно, — Похоже, тут кого-то завалило…
— Да не, ни хрена, — осторожно возразил Вольф, — Смотри, стены-то целые. И потолок…
— Тогда откуда эта куча взялась?
— А я откуда знаю? Слушай, а давай разберем? Попробуем, а? Вдруг — под ней?
— По-моему, только последний идиот стал бы так клад прятать.
— А может, он на это и рассчитывал? О, смотри! — просунувшись вперед, Вольф стал вдруг быстро-быстро, по-собачьи, копаться в куче, откидывая назад кирпичные обломки.
— Во, нашел! — торжествующе провозгласил он, — Разгребаем в темпе!
Из-под кирпичных обломков торчал исцарапанный угол деревянного ящика, окрашенного в защитный цвет.
— Ну блин, Вольф, это же укупорка! — раздосадованно фыркнул Рустам, — Откуда у монахов снарядные ящики, ты сам подумай!
— Ну, мало ли! — Вольф сноровисто откидывал кирпичи назад, обнажая дощатую крышку, — А может быть, это белогвардейцы какие-нибудь заховали! Или нашел кто, да перепрятал. Помогай давай.
Рустам принялся откидывать кирпичи, ощущая поднимающуюся изнутри тоскливую волну разочарования. Вот так. Была тайна — и нет ее. Была загадка, было таинственное подземелье, а оказалось все банальной свалкой — это было уже совершенно ясно. Вольф, однако, энтузиазма не терял.
— Так, Рустик! — азартно проговорил он, откидывая последние обломки с крышки ящика, — Чур, все пополам! Блин, хомуты проржавели насквозь… Давай лопату!
Нетерпеливо подцепив саперной лопаткой ржавый хомут, Вольф крякнул и сковырнул его. Второй, третий… Чавкнув, поднялась прилипшая крышка…
— М-да… — только и сказал Вольф.
А Рустам ничего не сказал — ему и так давно было все ясно. Ящик был доверху набит старыми противогазами. Резиновые маски были порваны, стекла очков большей частью — разбиты, гофрированные шланги — изъедены плесенью.
— Гадство это с вашей стороны, товарищи монахи — такую херню нам подсовывать! — вздохнул Вольф, уныло поковырявшись в ящике, — Э-э, смотри-ка, тут еще что-то есть!
Подняв облако вонючей пыли, он извлек из ящика две саперные лопатки.
— А че — сгодится! — бодро проговорил он, — Вполне целые. Ну ни фига ж себе! Смотри, какого года выпуска!
На темном, тронутом ржавчиной металле были отчетливо видны выбитые цифры: 1905.
— Слу-ушай! Это что получается? Этими лопатами, может быть, еще под Порт-Артуром окапывались?
— Ну ни фига себе… А рукоятки — глянь, даже и не сгнили совсем!
— А чего им сделается? Это ж — дуб, он от влажности, да от времени только прочнее становится! Мореный называется. Умели же делать раньше, а?