Наследник фаворитки
Шрифт:
Петька очень любил свой двор и считал, что лучше его двора нет ничего на свете. Бабушка жалела Петьку и ни в чем не отказывала ему, не притесняла своей любовью. Он рос свободный, как ветер. Учился кое-как, пропускал занятия, дерзил учителям. По его понятиям, так и должен вести себя гордый, независимый человек — не подчиняться никаким правилам, не признавать никаких авторитетов, все делать наперекор старшим. Только так можно утвердить свою самостоятельность.
Одну бабушку признавал Петька. Бабушкина любовь и доброта были той первоосновой неосознанных Петькиных представлений о
С трудом окончив семь классов, он поступил в профтехучилище. Дважды бросал его. Все его куда-то тянуло, что-то волновало, бередило душу.
…Если бы не Генка, он вряд ли бы надолго задержался в цехе — мастер с первой же стычки невзлюбил его. Правда, у Генки и мастера тоже не ахти какие сердечные отношения. Но Осипов — комсорг участка, ребята его уважают.
Петька вначале брыкался, не хотел признавать авторитета и старшинства Осипова, но тот ненавязчиво и незаметно подчинял его своему влиянию. Петька стал уступчивей и спокойней. И вот сегодня он в первый раз пришел на дежурство в горсад. Вчера сам попросился: «А можно мне?» «Конечно, можно, — серьезно ответил Генка. — Посидим вместе в штабе, побеседуем с задержанными. Любопытные типы попадаются, скажу тебе…»
Утром субботнего дня Петька поднялся с отличным настроением. Предстояло что-то значительное, интересное. Первое дежурство с комсомольцами в горсаду!.. Сжал кулаки, развел в стороны руки, по-борцовски напружинил тоненькие мышцы. Засмеялся: «Берегись, шпана!»
Петька чувствует, что сегодня у него начинается новая жизнь. С безалаберным прошлым покончено раз и навсегда. «Брошу-ка я курить, — на радостях решает он. — А чего? Зачем быть дымокуром? В здоровом теле здоровый организм…»
Петька идет умываться. Он с удовольствием плещет на себя прохладную воду, фыркает и отдувается. Мохнатым полотенцем докрасна вытирается. Потом с аппетитом завтракает жареной картошкой с колбасой и кефиром. Завтракает один — бабушка с утра ушла по своим делам.
Петьке зверски хочется хоть разок затянуться. Но он крепится. «А может, — думает он, — не стоит так вот сразу от всего отказываться? Ведь не святым же я хочу стать. Нигде не сказано, что коммунизм могут строить одни некурящие. Пьяницы — другое дело. От них один беспорядок, опять же снижение производительности труда». Петька тоскливо щурится и вздыхает. Он мысленно закуривает и глубоко затягивается. Ноздри ему щекочет тонкий ароматный дым, в самые глубины легких забирается сладкая волна. Петька спохватился: «Да что это я размечтался?!»
Он в своих синих парадных брюках, пестрой рубахе, тщательно начищенных туфлях. До вечера была еще тьма времени, но Петьке невмоготу так долго ждать. До обеда он кое-как протянул время и отправился в городской сад. Вначале пошел пешком, но, когда проходил мимо автобусной остановки, подошел автобус. Времени для раздумий не было. Подстегиваемый здоровым спортивным азартом, Петька вместе с толпой ожидающих бросился на штурм дверей. Быстрый и ловкий, он легко и не без удовольствия пробил себе путь в плотно набитый людьми салон автобуса. Его давили, жали, толкали со всех сторон, но он не чувствовал ничего, насквозь пронизанный радужным настроением,
На своей остановке он выскочил из автобуса, купил свежие газеты. Для Петьки — это крупное событие в его культурном росте. Впереди шли два парня и курили. Петька шел за ними и жадно расширяющимися ноздрями усиленно дышал, улавливая сигаретный дым, потом спохватился, обогнал парней.
У тихого пруда, по которому неторопливо плавали белые важные лебеди под пышной зеленой кроной клена, удобно устроившись на скамье, полистал газеты. Потом пошел по аллейке куда глаза глядят.
Спустя несколько минут он проходил мимо ажурного павильона «Читальный зал». Петька нерешительно зашел в светлое, просторное помещение, огляделся и присел за ближайший к выходу стол. От нечего делать начал просматривать лежащий перед ним журнал, но читать ему не хотелось, а картинок в журнале нет. И тогда Петька смачно зевнул.
И тут вдруг его взгляд встретился с укоризненным взглядом сидящей напротив него юной девушки. Петька спохватился и поспешно закрыл рот. Он заметил в глазах девушки искорки смеха. Раньше он попросту поднялся бы и ушел, полный презрения к девчонке, но сейчас, после того как начал новую жизнь, Петька решил быть галантным.
— Я, кажется, вас побеспокоил? — вежливо наклонившись к девушке, спросил он.
— Нет, нет, что вы! — поспешно ответила незнакомка. Смешинки в ее глазах исчезли. Теперь в них легкая тревога.
— В таком случае, прошу прощения, — почти сердито продолжал Петька. Его задел испуганный тон девушки.
— Пожалуйста, — холодно говорит она, не поднимая глаз от журнала.
Теперь уж Петька не на шутку раздосадован. Это «пожалуйста» прозвучало как «пожалуйста, оставьте меня в покое». Некоторое время Петька молча соображает, как быть дальше. Девушка действительно на редкость хороша: одни волосы чего стоят — солнечное пламя. А глаза — боже мой, какие глаза. Петька, к своему удивлению, чувствует, что он уже не может так просто встать и уйти.
— Позвольте поинтересоваться, что вы читаете? — напыщенно спрашивает он. Незнакомка некоторое время молчит, словно он вовсе и не к ней обращался и словно бы она и не слышала вопроса.
— Извините, конечно, — продолжает, но уже с некоторым нажимом Петька, — это я вас спросил. Что вы читаете? И, между прочим, правила вежливости — слыхали о таких? — требуют отвечать, когда задают вопрос.
Та поднимает свои майские глаза на Петьку.
— А разве по правилам вежливости надо мешать незнакомому человеку? — в свою очередь спрашивает она.
Петька тушуется, пожимает плечами и молчит… «Твое счастье, — думает он, — что я с сегодняшнего дня решил стать другим человеком. Я бы тебе сейчас сказал. Ты бы у меня похлопала своими синими глазами».
— Послушайте, — говорит он с видом оскорбленной добродетели, — вы что думаете, я с вами познакомиться хочу? — Он иронически ухмыляется — Как бы не так. Держите карман шире. Да у меня таких знакомых, как вы, хоть пруд пруди. Очень мне надо!
Глаза девицы стали еще больше, а щечки слегка зарумянились.