Наследник фаворитки
Шрифт:
— Послушайте, что вам от меня надо? Оставьте меня, пожалуйста, в покое.
— Будьте здоровы! — наигранно бодро говорит Петька. Он лезет в карман за папиросами и с досадой вспоминает, что так некстати бросил курить. — Оревуар, мадам! Покедова! — гордо бросает он, удаляясь.
Обиженный Петька направился к тиру. «Вот мужское занятие, — думает. — А эти девчонки ох и воображают. И чего они воображают? Чего, спрашивается, они так воображают?»
После тира его почему-то вновь неудержимо потянуло к читальному залу. Скептически поплевывая и всячески оправдывая себя, он
Перед самым вечером он вдруг поддается новому порыву и, рыцарским жестом протянув рубль, покупает большой красивый букет цветов. И снова ходит вразвалочку по аллейкам и терпеливо выискивает кого-то глазами. Кого бы это? Потом он встретил Генку и отдал ему этот букет. Генка был тронут.
Они зашли в штаб народной дружины — небольшую комнату в двухэтажном административном здании.
Здесь уже было человек десять. Некоторых Петька знал в лицо — это комсомольцы из его цеха. Ребята как на подбор — крепкие, стройные, модно одетые. Они весело, дружески приветствовали вошедших, особенно Осипова. Тот шутил, улыбался, пожимал приятелям руки. Чувствовалось — здесь его родная стихия.
— Рейда сегодня не будет, — сказал Генка. — Просто погуляйте с повязками. На первый раз. Нарушителей — сюда. Я побуду здесь.
Дружинники ушли. Петька с Осиповым остались в штабе. В комнате стоял лишь старый письменный стол да десяток венских стульев. На окне Петька заметил небольшой десятилитровый аквариум, в котором сновало несколько рыбок. Он прильнул к стеклу и долго наблюдал за быстрым кружением рыбок. Осипов листал книгу дежурств.
— Нравится? — спросил он, не отрывая глаз от общей тетради.
— Угу! — кивнул Петька. — Красивые.
— Если хочешь — возьми себе пару. Самца и самку. Это кардиналы. Водятся на Ямайке. Будет у тебя дома своя Ямайка. Здесь в столе лежит полиэтиленовый мешочек. В нем понесешь.
— Спасибо! — сказал Петька.
За время их дежурства в штабе особых происшествий в саду не было.
Правда, привели одного расфуфыренного малого с длинными патлами, который на главной аллее приставал к незнакомой девушке.
— В чем это выразилось? — уточнил Генка у двух дружинников, доставивших нарушителя в штаб.
— Схватил и поцеловал ее в губы, — усмехнувшись, сказал один из дружинников.
— А что я сделал плохого? — заверещал стиляга. — Ведь поцеловал, а не оскорбил. А она мне пощечину влепила. Я ведь не ответил…
— Правильно сделала. Думаешь, твой поцелуй — приятный подарок? Да он для нее хуже оскорбления. Оформляйте, ребята, как мелкое хулиганство…
Распатланного типа увели. Генка достал из хозяйственной сумки сверток и разложил на газете снедь — красные помидоры, пышный пучок зеленого лука, огурцы, котлеты, половину буханки мягкого пшеничного хлеба с золотистой корочкой. Ножиком ловко и быстро открыл банку балтийских килек.
У Петьки слюнки потекли. Генка позвал:
— Давай порубаем!
Они закусывали, толковали о том о сем. Вначале Петька церемонно обкусывал кильку, держа пальцами с двух сторон за головку
В штаб, шумно разговаривая, зашли дружинники, и Генка предложил Петьке пойти вместе с ним подежурить. Они надели красные повязки и направились в сад.
В саду было все спокойно. Мирно сидели на скамейках и прогуливались по аллеям пожилые люди.
На танцплощадке под звуки вальса кружились легкие быстрые пары.
Осипов и Петька прогуливались, неторопливо переговаривались, в то же время бдительно наблюдали за порядком.
Они заглянули на танцплощадку, в бильярдную, в летний театр. Везде с ними уважительно здоровались билетерши и сразу же пропускали. Петька был преисполнен гордости.
— Гена, слышь, — обратился к Оснпову Петька. — А у тебя есть девчонка?
Генка на миг задумался, пожал плечами:
— Да как тебе сказать? Не знаю. Вроде есть и вроде нет, — серьезно сказал он. Не знал и не ведал Петька, что своим невинным вопросом коснулся святая святых Генкиного сердца. Тот мог, конечно, отшутиться или просто уклониться от ответа, но не захотел. — Нравится мне одна девушка.
— Ты с ней гуляешь? — деловито осведомился Петька.
— Нет, не гуляю. Просто она мне очень нравится.
— А ты признайся в любви, и все будет в порядке, — посоветовал Петька.
— Ишь ты какой шустрый, — засмеялся Генка. — Я не такой храбрый, как ты. Я боюсь.
— Давай, я за тебя признаюсь, — решительно сказал Петька, словно предложил прыгнуть за друга в пропасть.
— Ах, Петька, Петька, — вздохнул Осипов. — Одному тебе скажу, только не проболтайся. Люблю я оксидировщицу Надю. Сил моих никаких нет, так люблю.
— С гальванучастка? — ахнул Петька. — Я ее знаю. Маленькая такая девчонка, все время смеется. Она?
— Она самая, — покорно кивнул Осипов. — Видишь ли, она меня очень серьезным считает, подсмеивается надо мной, а я все не соберусь с духом назначить ей свидание. Зашел на днях к ней — вокруг котлы кипят… Динамо-машина и вентилятор жужжат как сумасшедшие. Она носится не хуже официантки в столовой. Только рот открыл — засмеялась: «Погоди, погоди, мне некогда, сейчас ванну для оксидирования составлю, поговорим». А ты сам видел, что там за ванны. Этот участок давно надо в новое помещение перевести. Я девчатам обещал помочь. Ходил к начальнику цеха. Да, так вот… Стала она ванну составлять. Химикаты ей привозят рассыпанные, селитра, наверно, была облита нашатырем — аммиаком так понесло, что я сбежал…
— Может, это она нарочно? — посочувствовал Петька.
— Да нет, вряд ли. Заглянул я в одну ванну. Там кипит, клокочет темная жидкость. В ней разные мелкие и крупные детали — стяжки, заглушки, хомутики, звездочки варятся, оксидируются в черный цвет. А в другой ванне детали обезжириваются. Там серная кислота для травления ржавчины. Вот, к примеру, если туда посадить тебя, то через несколько минут ничего не останется. Даже костей. Понял?
— Зачем меня туда сажать? — с улыбкой возразил Петька.