Наследник фаворитки
Шрифт:
Тот, не заставляя просить себя, широко раскрыл рот, почему-то высунул язык и жалобно сказал:
— А-а…
— Где болит? — спросила женщина.
— Вот здесь, — перекосившись и вытаращив глаза произнес Юраша, не закрывая рта.
— Все ясно, — сказала женщина. — Посидите. Я сейчас приготовлю инструмент.
Вот уж поистине послушного судьба ведет, упрямого тащит. Пока Юрашу пользовала женщина-врач, Алик расположился в салоне, то бишь в части комнаты, отгороженной ширмой, расписанной китайскими драконами.
Здесь он познакомился с вошедшим вслед за ним остролицым общительным
— Будем знакомы, — представился он, — старший инженер проектного института из Москвы. Здесь в командировке.
— А-а-а-а, очень приятно, очень приятно, — с сердечностью отозвался мужчина, крепко пожимая протянутую руку. Они смотрели друг на друга и щедро, радостно, светло улыбались. Новый знакомый церемонно назвался — Виктор Шалай-Квитинский. — И тут же, как бы извиняясь, объяснил, почему у него двойная фамилия — Не подумайте ничего такого. Просто когда папа с мамой поженились, они соединили свои судьбы и свои фамилии. Но я, видите ли, для удобства пользуюсь только одной. Зовите меня только по имени…
Шалай-Квитинский был страховым агентом. Ему всю жизнь не везло. Не повезло и сейчас, ибо он встретился с Аликом Архипасовым. Много лет подряд Шалай пытался постичь, в чем суть метода, с помощью которого можно разбогатеть, и страстно мечтал об этом.
По-видимому, эта жгучая роковая страсть и привела его в ряды служителей полисов долгосрочной и кратковременной страховки. Все ближе к деньгам. Хотя бы к чужим. Шалай был мечтателем и прожектером, а по своей наивности и доверчивости мог бы дать фору даже теленку. Он горячо поведал Алику, что страхование на несчастный случай жизни — верный способ сразу получить крупную сумму денег.
— Вы напомнили мне одного директора рекламного бюро, который приглашал меня на работу, — мягко сказал Алик. — «Поступайте к нам в бюро — не пожалеете — убеждал он меня. — Вы будете зарабатывать колоссальные деньги». «Зачем колоссальные? — сказал я ему. — Я согласен и на нормальные. А вы сколько получаете?» Директор смутился: «Сто двадцать…» — «То-то же…»
— Я понимаю ваш намек. Но это совсем другая тема. Обязательно все-таки застрахуйте свою жизнь, — убеждал Шалай Алика. — Это очень выгодно вам и государству.
— Зачем? У меня пока нет наследников, — искрился весельем Алик. — К тому же я не собираюсь умирать, по крайней мере, еще сто лет. Все мои родственники очень живучи. — Он вспомнил тетушку Леона.
— Допустим, — не унимался Шалай, обнажая в профессиональной улыбке свои отменные, один к одному зубы, — но в таком случае застрахуйте себя на случай несчастного случая.
— Я суеверный человек, — притворно вздохнул Алик. — Я боюсь спугнуть птицу феникс, которую уже почти держу за хвост. Такое бывает только раз в жизни. Зачем дважды испытывать судьбу.
Шалай вспыхнул, точно факел, и дернулся, как будто не Юраша, а он сидел в зубоврачебном кресле и игла бормашины пронзила его обнаженный нерв.
— Вы, вы, вы поймали птицу феникс? — запинаясь,
«Он», — отчетливо сказал себе Алик, с неотвратимой очевидностью понимая, что Шалай есть именно тот, кто купит у него камешки.
— Я давно жду свой счастливый случай, — горячо говорил Шалай. — Я трачу половину зарплаты на лотерейные билеты. Я приобретаю накануне каждого розыгрыша на все наличные облигации трехпроцентного займа, — он виновато улыбнулся, — но мне пока не везло. Я до сих пор еще не женился, хотя, как видите, уже не так молод. Я все еще надеюсь сорвать крупный куш. Знаете одним ударом…
— Так ни разу ничего и не выиграли? — посочувствовал Алик, с искренним состраданием глянув на собеседника.
Юраша тихо стенал за перегородкой. За свои деньги он получал сполна. Его мучили на совесть.
— Нет, по крохам выигрывал, — признался Шалай. — Холодильник, пылесос и стиральную машину. Зачем они мне? Я живу на частной квартире.
— Вы ставите не на ту лошадь, — задумчиво сказал Алик. — Вам надо переходить в сферу крупной игры. Там настоящие ставки. И настоящие выигрыши.
— Я понимаю, — с грустью согласился Шалай, — очевидно, в этом все дело. Я не знаю, где эта сфера. Уж лучше бы я откладывал деньги на сберкнижку. Я получал бы проценты, а так имею одни неприятности.
— Хотите сразу, одним махом, заработать десять тысяч рублей в новом исчислении, а не размениваться на лотерейные билеты?
— Вы шутите, — недоверчиво, даже испуганно ответил Шалай, одергивая за борта свой пиджак, — разве это возможно?
— Нисколько не шучу, — с притворным вздохом отвечал Алик и доверительно положил свою ладонь на конопатую руку Шалая. — Вы мне понравились с первого взгляда. Скажите честно, могу я вам довериться?
— О, целиком и полностью! Как отцу, как брату, как самому себе! — трепыхался Шалай, вытягивая свою физиономию в сторону Архипасова. — Одна хорошая хиромантка сказала, что у меня такая же линия жизни, как у Леонардо да Винчи… Мне неловко признаться — я немножко повеса, типа Евгения Онегина. Да, да, люблю быть барином… Что поделаешь… — В нем сейчас было столько самоотверженной готовности отдать, если понадобится, даже жизнь за птицу феникс, что Алик немного растрогался.
— Ну хорошо, — словно пересиливая себя, с трудом решился Алик. — Так и быть. У вас интеллигентное лицо. Я поспособствую. Пусть даже себе в убыток. Через два дня у вас будут эти подлые камешки. Я не продам их профессору. Черта с два! Не дождется!
— Какие камешки? — не смея дохнуть, спросил побледневший Шалай.
— Те, что я получил в наследство. И ввиду острой нужды в наличных хочу продать. Пусть даже себе в убыток, — с некоторой горечью и сожалением сказал Алик. — Они дадут вам минимум двести процентов с оборота! — с пафосом добавил он. — А может быть, и все триста.
Из-за ширмы вышел Юраша, томный, опустошенный, левый глаз его смотрел вверх, правый вниз.
— Пять зубов отремонтировал. Один за другим. И каждый с нервами. Отмучился за двадцать пять рублей. Пожалуйста, ваша очередь, — вяло улыбнулся он Шалаю. Тот ничего не слышал и, пожалуй, не видел, кроме светлого лика Альберта-спасителя.