Наследник Громовержца
Шрифт:
Но на этот раз моё заклятие не пропало впустую. Натолкнувшись на спящий колдовской Дар, оно взорвалось тысячами невидимых обычным зрением искр, а парень, почувствовав лёгкий приступ тошноты и головокружения, крепко схватился за косяк двери.
— Да, сеньорита? — произнёс он, справившись с мимолётной слабостью. — Вам нужна моя мать?
Я лишь молча кивнула в ответ — от потрясения у меня застряли в горле все заготовленные наперёд слова. Юноша провёл меня в просторный холл особняка и представился:
— Меня зовут Мигель Бенитес, я сын сеньоры Бенитес. Она сейчас работает в своём кабинете. Как о вас доложить?
Я наконец вышла из умственного ступора, достала из сумочки фальшивое полицейское удостоверение
— Детектив Карпентер, полиция Глазго. Мне нужно поговорить с вашей матерью… — тут я на секунду замялась в нерешительности, но затем продолжила: — …о вашем отце.
Глаза Мигеля сверкнули:
— Так он в Англии?
— Вообще-то Глазго находится в Шотландии, — уточнила я. — И мы не совсем уверены, что речь идёт о вашем отце. Просто его приметы, указанные в базе данных Интерпола, в точности совпадают с описанием свидетеля, которого мы разыскиваем по одному из расследуемых нами дел. Не хотелось бы внушать вам напрасных надежд…
— Какие там надежды! — произнёс Мигель с презрительным выражением лица. — Разве что надежда хорошенько врезать ему… Ох, извините, — спохватился он. — Присаживайтесь, пожалуйста. Сейчас я позову маму.
Оставив меня в холле, Мигель поднялся по широкой лестнице на второй этаж. Я провела его взглядом, затем опустилась в мягкое кресло и, увидев на журнальном столике пепельницу, закурила. Сигаретный дым сразу успокоил меня и помог собраться с мыслями.
Вот так сюрприз! Я пришла сюда, чтобы поговорить с членами семьи, в которой воспитывался Ричи-второй, и совершенно неожиданно повстречала его сына. Похоже, Ричи так сильно двинулся умом, что совсем забыл о нём, иначе Хозяйка прочла бы это в его мыслях. Или он просто не знал, что у него есть сын. Хотя Мигель держался со мной очень серьёзно, по-взрослому, вряд ли ему больше шестнадцати. А учитывая скорость течения времени в этом мире, мальчик вполне мог родиться уже после исчезновения отца. И оно, наверное, к лучшему: кто знает, что сотворил бы с ребёнком папаша-маньяк…
Через пару минут в холл спустилась молодая черноволосая женщина лет тридцати с небольшим. Она была невысокая, худощавая и довольно симпатичная, хоть и не красавица. Мигель шёл рядом с ней, и я могла наглядно убедиться, что он очень похож на мать. Зато с Ричи никакого сходства в нём не замечалось. Точно как Феб, который весь пошёл в Пенелопу и ничегошеньки не взял от Диониса.
Я торопливо погасила в пепельнице сигарету, поднялась с кресла и пожала её протянутую руку. Одновременно с рукопожатием я проверила её на наличие колдовского Дара — результат был отрицательным. Впрочем, я и не рассчитывала, что она окажется ведьмой. Во-первых, это было бы слишком невероятное совпадение; а во-вторых, у Мигеля я обнаружила полукровный Дар.
— Здравствуйте, сеньорита Карпентер, — поздоровалась она. — Я Ракель Бенитес. Сын сообщил мне, что у вас есть информация про Рикардо.
— Не совсем так, — ответила я и повторила свою легенду. — Мы совсем не уверены, что это был ваш муж…
— Мы не были женаты, — перебила меня Ракель. — И вообще я не думаю, что Рикардо имеет к этому отношение. Но давайте пройдём в гостиную, там и продолжим разговор.
Мы проследовали в соседнюю комнату, больше похожую на библиотеку, чем на гостиную, с окнами, выходящими на Валенсийский залив. Ракель предложила мне садиться, а сама устроилась в соседнем кресле.
— Мигель сейчас принесёт кофе, — сказала она. — Сегодня у нашей экономки выходной, а больше одной прислуги мы держать не можем. После смерти родителей дела в нашей семейной фирме идут не слишком блестяще… Хотя вряд ли вас это интересует. Вы здесь из-за Рикардо, но я сомневаюсь, что чем-нибудь вам помогу. Кстати, — Ракель смерила меня изучающим взглядом, — по-моему, вы слишком молоды для детектива. И одеваетесь скорее как владелица модного магазина, а не как
— Мне двадцать семь, — сказала я, запоздало досадуя, что не сообразила принять зрелый облик и нарядиться в более строгий костюм. — Просто выгляжу моложе.
— Гораздо моложе, — подтвердила она, и в её голосе явственно послышались завистливые нотки. — Впрочем, ладно, вернёмся к Рикардо. К сожалению, у меня нет никакой полезной для вас информации. После своего исчезновения шестнадцать лет назад он ни разу не появлялся, не писал и не звонил. О нём не было никаких вестей — ни от полиции, которая занималась его поисками, ни от друзей и знакомых, с которыми он поддерживал отношения.
Я уже знала это от Хозяйки. Когда в Ричи пробудилась Сила, он непроизвольно переместился в другой мир, а обратно вернуться не смог. Позже он научился ориентироваться в пространстве, но пути домой так и не нашёл, и с тех пор неприкаянно бродил по разным мирам, всё глубже погружаясь в пучину безумия. Он понятия не имел о причинах своего могущества и ничего не знал про Источник, чью Силу неумело употреблял. Будь это в Срединных мирах, он рано или поздно попал бы в Безвременье, и тогда всё сложилось бы иначе. Но он находился в Экваторе, откуда доступ к Источнику был для него невозможен, а Хозяйка, будь она неладна, ничего подозрительного не почувствовала. И только через несколько лет обнаружила лишнего адепта — уже окончательно и бесповоротно сошедшего с ума…
— Если хотите знать моё мнение, — между тем продолжала Ракель, — то вы находитесь на ложном пути. Ваш свидетель не может быть Рикардо.
— Почему вы так думаете? — спросила я.
Она помрачнела, отвела в сторону взгляд и глухо произнесла:
— Я уверена, что Рикардо умер. Я это чувствую — его давно нет в живых.
— Ваш сын думает иначе, — заметила я.
— Мигель просто хочет так думать. Предпочитает считать отца негодяем — но живым негодяем. Ненавидит его — и мечтает с ним встретиться; готов его простить, лишь бы он оказался жив. А я не разрушаю его иллюзий, это было бы бессердечно с моей стороны. Ему всегда не хватало отца.
— Он его помнит?
— Нет, конечно. Он родился уже после его исчезновения. А Рикардо даже не знал, что я жду ребёнка. Я не успела ему сказать, никак не могла решиться — а всё из-за наших родителей. Видите ли, официально мы считались братом и сестрой, хотя на самом деле Рикардо был приёмным сыном.
— Его усыновили уже большим?
— Нет, не очень. Тогда ему было года три. Это вообще странная история. Сама я, разумеется, ничего не помню, знаю только по рассказам родителей. Они нашли Рикардо прямо перед нашим домом, он сидел на лужайке и плакал. По-испански говорил плохо, всё больше лепетал на каком-то непонятном языке. Твёрдо знал, что его зовут Рикардо или Ричи, он сын Кевина, а вот с именем матери путался — называл её то Анхелой, то Даной.
Я чуть не кивнула и лишь в последний момент сдержалась. С годовалого возраста Ричи воспитывался в Авалоне, находясь под опекой своей бабушки Даны, которая полностью заменила ему мать. Несмотря на постоянные напоминания, что его маму зовут Анхела, он то и дело обращался так к Дане.
— А что за непонятный язык? — спросила я. — Его удалось опознать?
— Нет. Детский психиатр, к которому обращались родители, считал, что Рикардо его просто выдумал. По его словам, это не такое уж редкое явление. Он диагностировал какой-то синдром — не помню названия, что-то связанное со стрессом, но специального лечения не назначил, просто посоветовал окружить его заботой и вниманием. Пока полиция разыскивала его родных, Рикардо жил в нашей семье, мы с ним быстро подружились — я была примерно такого же возраста, у нас ему было хорошо, он постепенно стал забывать прошлое. В конце концов, когда поиски не принесли никакого результата, родители оформили над ним постоянную опеку, а позже усыновили его.