Наследник императора
Шрифт:
Тогда Лонгин, подмигнув Приску, метнул второй дротик. Человеческий вопль, полный боли и ярости, заставил сорваться с деревьев стайки беззаботных птиц. Приск тут же прикрылся щитом, пригибаясь к седлу и стараясь максимально защитить себя и – по возможности – шею коня. Лонгин сделал то же самое. Залп стрел не заставил себя ждать. Две стрелы ударили в щит Приска, еще одна чиркнула по груди его скакуна и застряла в попоне жеребца Лонгина. Стрелы – как заметил Приск – летели и слева, и справа. Жеребец центуриона, не столь серьезно раненный, сколько испуганный до смерти, встал на дыбы, и Приск удержался на нем каким-то чудом.
…А из кустов
16
Фалькс – кривой дакийский меч с длинной рукоятью.
Резвый под Приском бесился, вертясь и выгибаясь. Напрасно центурион пытался сдать назад – жеребец не желал подчиняться. Приск не придумал ничего умнее, как отпустить узду. Жеребец тут же ринулся на врагов.
Летящего на него дака Приск встретил метким броском дротика. Второго, отбив удар опасного фалькса, пронзил мечом – кровь окатила начищенный понож. А следом уже мчался третий. Да что там третий – катилась целая волна, разгоряченная бегом, орущая, жарко дышащая.
Третий проскочил мимо и на миг исчез из поля зрения.
А потом Приска будто бревном долбанули в бок, и центурион летел с коня, и мир вращался вокруг – небо, деревья вдали, одинокий куст, лошадиные морды, раззявленные в крике рты. Белое, голубое, зеленое, грязно-коричневое, красное… Вспыхнуло белым, на миг оглушило.
Но лишь на миг. Приск вскочил, пошатнулся, но устоял.
Рядом почему-то никого не было. Что стало с тем, кто ссадил его с коня, центурион поначалу не понял. Да и некогда было разбираться. Как и ловить Резвого.
Первым делом – прикрыться щитом, ожидая атаки. А потом уже отступать к своим. Две стрелы ударили и застряли в обивке и дереве щита, еще одна отскочила от умбона. Повезло – центуриона нигде не оцарапало, не задело! Еще одно жало наконечника ударило в бок. Чешуйчатая лорика выдержала, не пробилась, но удар был силен. Приска шатнуло. А в следующий миг центурион оказался нос к носу с каким-то мальчишкой. Варвар – на лицо еще подросток, круглолицый, почти безусый, с набычливым лбом под охапкой светлых волос, но по сложению – местный Геркулес – высокий, широкоплечий, с фальксом в деснице.
Центурион встретил удар дакийской «косы» мечом, а сам ударил умбоном, сбивая с ног. Следом колющий удар мечом – под ребра. Второго нападавшего центурион опять встретил клинком, вслед ударил умбоном. Дак успел выставить щит, но на редкость неудачно: щит Приска развернул его и открыл для меча. Мгновенно последовал удар клинка в шею. А далее – даже не взгляд, лишь краешком глаза заметить обстановку и выбрать тактику. Справа – варвары. Слева – толика пустого пространства, чтобы проскользнуть к своим.
Бежать со всех ног!
Очутившись рядом с одним из ауксилариев – упавшим с лошади и раненым, – Приск поднял его рывком и швырнул в просвет между лошадьми. В следующий миг он уже и сам очутился тут же. Варвары ненадолго отступили – то ли ожидали подмогу, то ли перестраивались.
– Сколько их? – спросил Приск легата.
Тот сумел усидеть на сером жеребце, хотя тот был уже дважды ранен. Но всадник со своим скакуном сросся намертво.
– Живых даков осталось пять десятков.
Выходило: даже не военный отряд, а всего лишь разбойничья ватага. Приметили нарядный плащ легата да решили поискать счастья, захватить показавшуюся легкой добычу.
Ауксилариев первоначально было тридцать. Приск себя почитал за целый контуберний [17] . Немного завышенная оценка, но пока что она оправдывалась. Бездоспешных варваров римляне легко доставали мечами, но коварные даки приноровились падать на колени и рубить фальксами ноги лошадям. Ржание раненых животных неслось отовсюду. От этих криков, почти человеческих, полных муки, мороз продирал по коже. После того как даки отступили, раненых животных прирезали, и их туши легли еще теплым остывающим валом перед уцелевшими всадниками.
17
Контуберний – отряд из восьми человек.
– Что будем делать? – спросил легат.
Приск не успел ответить – даки вновь ринулись в атаку. В этот раз – плотной массой, практически со всех сторон. Но – отметил про себя Приск – подмоги они не дождались. Первый залп дротиков в этот раз почти не причинил варварам вреда – нападавшие прикрылись щитами. Потом пошла рукопашная. Пока ряд пеших римлян сдерживал даков, всадники с высоты коней кололи их копьями. Несколько раненых и прислуга, забравшись на крыши повозок, обстреливали нападавших с высоты. Были бы нападавшие римлянами – построились бы черепахой, закрывшись от жалящих дротиков и копий, но варвары просто перли вперед, рассчитывая задавить массой.
В конце концов, так и не сумев прорвать строй и пробиться к повозками, даки вновь отступили к придорожным кустам. Достать их теперь не было никакой возможности. Хуже того – у римлян закончились дротики. Даже запасные колчаны, что везли в обозе, и те успели почти все расстрелять, осталось не больше десятка.
– Они ждут подкрепления, – решил Приск. – И если дождутся – нам конец.
Лонгин кивнул, соглашаясь.
– Что предлагаешь? – спросил легат.
– Останемся на месте – погибнем. Надо атаковать.
– Что?
– Прорываться вперед. Поваленное дерево впереди не даст проехать повозкам. Придется всё бросить.
– Я не могу.
– Возьми самое ценное. Только быстро. Выпрягаем мулов, две повозки сталкиваем влево – две другие вправо и поскачем вперед. Резвый мой удрал – не видать. Значит, прорвемся. Слуги сядут на мулов. Решайся!
Лонгин оглянулся – лишь на миг, чтобы скользнуть взглядом по придорожным зарослям. Потом повернулся к Асклепию, что притулился за деревянной обивкой первой повозки.